Личностная философия и личность в философии
В немецком языке есть безличное местоимение «Man», которое в философии Мартина Хайдеггера становится понятием, означающим неподлинное существование. Безличное местоимение «Man» становится характеристикой безличного существования. «Man sagt», «Man fragt», «Man gefragt» — «Говорят», «спрашивают», «вопрошают»… — соотносимы с безличными Я, Они, с безличным бытием. От имени кого происходит эта констатация разговора, вопроса, вопрошания? — Вопрос для Хайдеггера наиболее важен как вопрос об онтологичности мысли и онтологичности философствования. В этом вопросе кроется «потаенно», как любил говорить Хайдеггер, вопрос о личности и личном философствовании. Безличная философия, творимая безличным «Man», открывает нам мир повседневности, где осуществляется эмпирическая забота о «насущности» этой повседневности, трагизм которой раскрывали С.Кьеркегор, М.Унамуно и другие философы. Человек становится пленником, узником повседневного сознания, его философская рефлексия не достигает истоков, пребывая в пределах философии обыденности и повседневности. Вырваться из этого плена — означает вырваться из мира безликости, обрести свое бытие в подлинности, стать личностью, не «Man», а «Я», самостью и событийностью в мире — вот задача для человека, который постигает философию и творит ее. Безличностная философия лишает возможности открыть мир подлинного бытия и стать его частью, открываясь ему.
Только личностная философия, в которой осуществляется философская рефлексия личности, способна задаться вопросами о смысле бытия и смысле философии в бытии личности. Такую личностную философию возможно создавать только исходя из понимания себя свободной личностью и более того, необходимо быть свободной личностью, чтобы осуществиться в философии.
Совсем недавно я прочитал интервью с известным российским философом Федором Гиренком, в котором он сказал: «Философия перестала быть личностным актом, она превратилась в профессию, что неминуемо влечет за собой сужение пространства свободного размышления». Эти довольно печальные слова свидетельствуют о том гуманитарном кризисе, который давно уже разразился в современной философии. Несмотря на оптимистические прогнозы известных ученых по поводу приближения гуманитарного Ренессанса, я тоже думаю о философском явлении «несвободного размышления», из которого и развивается поверхностная, скользящая философия, философия практицизма, философия повседневности, далекая от проблем и задач, феноменологически определяемых целостностью, Вечностью мира и уникальным событием в нем — Личности. Несмотря на то, что наша философская современность представлена как диалоговое поле свободных философских дискурсов в презумпции плюрализма, все более ощущается безликость философских концепций. Собственный голос философов теряется в многоликости и в то же время — однообразности этих плюральных восточно-западных дискурсов. Преобладание постмодернистской установки в современной философской литературе способствовало деконструированию личностного начала и, тем более, личностной философии. Знаменитый концепт «смерти автора», уточненный Р.Бартом, не нуждается в возрождении личностного контекста, а уж тем более, личности в философии. Конечно, представители постмодернизма и постмодернистски настроенные философы могут поспорить со мной относительно того, что в «смерти автора» кроются новые перспективы для «рождения читателя», но мне не хотелось бы углубляться в полисемантические постмодернистские вариации «воскрешения субъекта», «скриптора» и т.д. Я проблематизирую личностный смысл философии, без которого ни одна философская концепция не может быть концепцией, без которого она обречена на онтологическое забвение. Личностная философия всегда есть экзистенциальная деятельность личности, в которую вовлечено личностное переживание событийности мира, событийности людей и событийности самого себя. Именно такая философия есть философия свободной личности, философия, творящаяся из глубин подлинного бытия человека.
Такой была философия Н.К.Сейтахметова, который считал «личностное содержание неотъемлемым компонентом философской теории, а освоение философской культуры… процессом творческого самопознания личности. Продвижение личности вглубь философской теории есть одновременно движение вглубь своего самосознания» /168/.
«Личностный смысл философии» — так называлась его докторская диссертация, консультантом которой я был. Она посвящена прояснению личностного, определяющего контекста немецкой философии и неклассических западных философских систем. Мы много говорили с ним на эту тему, выявляя позиции согласования в этой проблеме, и самое главное, — мы пришли к выводу относительно того, что всякая философская система является личностной, поскольку «в процессе своей деятельности, созидания философского труда, философ не просто унифицирует свои личностные переживания, не просто стирает все глубоко личностное, а идет путем углубления сознания своей индивидуальности» /169/. Тема личностной философии уже в трудах С.Кьеркегора представлялась как тема истинной философии, основанной на поиске личностного начала как начала философии, М.Полани раскрывал личностное знание через личностное переживание, необходимое при свершении научного опыта. Персоналистские теории фундировали значение личности в религиозно-теологическом контексте. Во всех этих концепциях определяются принципы личностной философии: личная свобода, личная ответственность, и как считал М.Хайдеггер, совесть личности. Все эти принципы выступают как репрезентативные и репрезентирующие личность в философии. Опыт такого личностного философствования выявляет, что для творца философии философия является выводом, плодом раздумий собственной величественной жизни, в то время как для всякого эпигона, философия оказывается лишь бледной копией чужой жизни. Причем, эпигонство как форма философствования становится все более распространенной в период господства обезличенной философии /170/. Обезличенная философия — философия, которая не ведет к пониманию, поскольку только личность и творимая ей философия осуществляет процесс, называемый пониманием. Язык, на котором философствуют, обретает символические смыслы подлинного бытия. Структура личностного философского языка определяется структурой личностного мышления и личностью философа. Поэтому личностная философия — это всегда конституирование философа как личности. Значение и роль личности в философских системах выявляется в построении такой философии, которая способствует формированию диалога с другими философскими направлениями, системами, школами. В этом диалоге присутствует духовная связь, настраивающая на понимание.
Много лет я занимаюсь направлением философии взаимопонимания, считая его одним из самых актуальных направлений современности. Возможность осуществления взаимопонимания заключена именно в личностном контексте философских систем. Что имеется в виду? Очень часто при оценке того или иного философского творчества мы слышим расхожие фразы: «Был не понят современниками, его вклад не был оценен по достоинству и т.д.». Из этих оценок выявляется образ состоявшейся, но увы, непонятой личности. Служит ли подобная оценка пониманию философского творчества или нет? Был ли понят Сократ своими современниками? Возможно, его казнили по недопониманию или как раз наоборот?
Философия взаимопонимания проблематизирует личностное философствование и личностное общение. Философия личности побуждает к философскому общению и выстраивает понимание как философию общения. В работе Н.Бердяева «Философия свободного духа» раскрывается проблема личности через опыт философского одиночества и общения. Бердяев проблематизирует проблему личности как проблему диалога, выходя на проблему понимания. Конечно, он во многом прав, когда говорит о «сокрытости» и «иррациональности» личности и тем более, об иррациональности личностной философии, однако, я хотел бы отметить, что всегда существует в философии, если это философия личностная, такая точка, из которой разворачивается дискурс понимания, основанный на фундировании онтологического смысла самой философии.
Философское творчество, творящееся в лоне философской свободы, всегда открыто и готово к диалогу с другими философскими системами, другими философскими позициями, потому что в нем осуществляется уже диалог с предшественниками. Творчество Н.К.Сейтахметова было свободной философской рефлексией, открытой для диалога с личностями в философии и личностными философскими учениями.
Его работы «Личностный смысл философской культуры», «Нравственный смысл германского идеализма», «Полисемантические и социально-философские контексты формирования толерантного сознания», «Проблема свободы в немецком классическом идеализме», «Логика и творчество», «Мировоззренческие принципы исследования общественного целого», «Социокультурные проблемы общения и развития личности» и другие поднимают проблему общения как онтологическую, раскрывающуюся в диалоге поколений философией понимания.
Проблема общения в современной философии выявилась как проблема понимания, поскольку «неудовлетворительность современных рациональных структур поведения и общения, взаимная «непроницаемость» людей и социальных институтов, враждебность и непонимание друг друга, разрастающиеся до неясности и тревожности перспектив самой человеческой эволюции, утрата смысложизненных ориентиров в повседневной жизни, свидетельствуют о деструктивности и разрушительности для человека тех форм общения, с которыми мы завершаем наше тысячелетие» /171/.
Опыт личностного философствования выявляет то, что для творца философии философия является выводом, плодом раздумий собственной величественной жизни, тогда как для всякого эпигона философия оказывается лишь бледной копией чужой жизни.
XXI век внес ясность в понимание того, что общение должно выстраиваться как диалогическая парадигма современного мирового сообщества. Антропологический контекст общения становится в эпоху глобализации наиболее важным, потому что сегодня необходимо созидание не только истории человечества, но и человеческой истории. Это возможно только в случае признания в диалоге другой личности, ее точки зрения, ее личностной философии, ее права быть самой собой. Только тогда коммуникация становится подлинной, когда в нашем общении достигается цель взаимопонимания.
Современная казахстанская философия, представленная различными направлениями, школами развивается в коммуникативном дискурсе с различными философскими учениями на принципах толерантного сознания — эта еще одна тема, в направлении которой работал Н.К.Сейтахметов. Но может ли философия быть личностной, если она создается в границах толерантности? Вопрос достаточно сложный. Если личностная философия творится свободной личностью, не создает ли толерантность границы для свободной рефлексии? Я полагаю это не только возможным, но единственно возможным способом свободной саморефлексии личностей. Только личностная философия способна к самокритике, к признанию своей позиции неуниверсальной. Начиная с Сократа толерантность является принципом личностного философствования, поскольку он «настаивал на том, что диалогическая культура размышления должна храниться его учениками и после его смерти, ибо философия не является жреческой культурой. Истина всегда находится в коммуникации, а не над ней.. 7172/. В диалоге личностей заключен этот диалогический поиск.
Вся проблематика толерантности строится вокруг феномена понимания-согласия, достижение которого требует личностного диалога. Личность в философии всегда присутствует и проявляется как толерантная личность, которая всегда готова к диалогическому общению. Я считаю, что только личностная философия способна к осуществлению универсального согласия, которое осуществляется через сохранение, и более того, поощрение и санкционирование различий. Согласие предполагает сбережение и продвижение различий, и следовательно, основывается не на подавлении и насилии, а на внутреннем взаимопонимании, притяжении души, национальных характеров и менталитетов. Согласие в такой постановке вводится в контекст взаимопонимания. Это позволяет раскрыть опыт постижения истины, превышающий область, контролируемую научной методикой. Взаимопонимание не сводится к рациональным процедурам объяснения, но предполагает подключение эмоций, экспрессии, интуиции, жизненной мудрости /173/.
