Политические и правовые взгляды Чокана Валиханова
Чокан Валиханов (1835—1865) — казахский демократ, оставивший заметный след в истории политических и правовых учений. Валиханов, пожалуй, наиболее крупная фигура в истории политако-правовой мысли Казахстана второй половины XIX в., мыслитель, творчество которого явилось одним из истоков политико-правовых идей начала XX в. в Казахстане. В XX в. жизнь и творчество Чокана Валиханова изучались и переосмысливались из поколения в поколение. Это — одна из тем, в которых общественное сознание ищет ответы на вопросы, поставленные временем, а народ пытается познать самого себя, переосмыслить духовное наследие, как бы сверить курс движения в будущее, который выбирает каждое новое поколение. Чокан Валиханов происходил из старинного султанского рода. Отец его — старший султан одного из округов Среднего жуза, полковник Чингиз Валиханов — был сыном последнего хана Среднего жуза Вали и внуком знаменитого хана Аблая. Чингиз окончил Омское войсковое училище. В середине 1860-х гг. царские следователи занимались вопросом о причастности султана, полковника Чингиза Валиханова к раскрытому тогда «Обществу сибирских патриотов», в котором развивались идеи федерализма. В Омском областном архиве хранится дело «О противоправительственных мыслях, высказанных султаном Чингисом Валихановым».
Важную роль в семье играла бабушка Чокана по отцу (мать отца) — вдова хана Вали Айганым. Известно, что она знала несколько восточных языков, стремилась укрепить дружеские отношения казахов и русских4, пользовалась большим авторитетом среди казахского населения.
Образование Чокан Валиханов получил в частной казахской школе, затем — в Омском кадетском корпусе, после окончания которого служил в Омске адъютантом генерал-губернатора Западной Сибири Г. X. Гасфорда. Эта служба способствовала знакомству и общению с талантливыми и прогрессивными офицерами, служившими при генерал-губернаторах Западной и Восточной Сибири (в Омске и Иркутске), омской интеллигенцией, а также видными ссыльными — деятелями российского освободительного движения, отбывавшими в этот период ссылку, В 1850-х гг. судьба сводила Валиханова с такими людьми, как ссыльный писатель Ф. М. Достоевский (ставший его другом), ссыльный деятель европейского революционного движения М. А. Бакунин (сыгравший решающую роль в жизни близкого друга Чокана — Г-Н. Потанина), видный ученый и путешественник П. П. Семенов-Тян-Шанский (всячески способствовавший научным исследованиям Чокан Валиханова и рекомендовавший его в члены Русского географического общества) и др. Чокан Валиханов — один из признанных первооткрывателей для мировой географической науки Тянь-Шаня и Восточного Туркестана. Он исследовал Центральный Казахстан и Семиречье (1855—1857 гг.), участвовал в военно-научных экспедициях в бассейн Иссык-Куля (1856 и 1857 гг.), в Кульджу (1856 г.). Ученый стоял у истоков записи и исследования монументального киргизского эпоса «Манас». В 1858″ 1859 гг. он совершил поездку в Восточный Туркестан (современный Западный Китай), где собрал ценный научный материал не только о политическом строе, но и об истории, культуре, этнографии региона. Результаты его научной деятельности и наблюдений в Восточном Туркестане подытожены в крупном произведении — «О состоянии Алты-шара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарин)». Это комплексное исследование многих сторон жизни части Китая, о которой в то время почти ничего не было известно, имело значительный резонанс в научном мире. Некоторые произведения Валиханова еще при жизни были переведены и изданы в Германии и Англии. Его исследования нашли отражение в обобщающей научные достижения XIX в. монументальной географии планеты французского ученого Элизе Реклю.
В Рукописном отделе Пушкинского дома сохранилось любопытное письмо Николая Ильминского Отто Реригу от 1863 г. Зарубежному корреспонденту сообщалось, что «иногда мир не подозревает у нас материалов действительно существующих потому, что наша литература за границей неизвестна» и что некоторые вопросы, по которым на западе ведутся споры, уже разработаны в России. Ильминский рекомендовал обратить внимание на работы Чокан Валиханова: «Укажу Вам еще ученого, весьма интересного тем, что он природный киргиз; он совершил ученое путешествие в Кашгар. Его замечательные статьи печатаются в Записках Географического общества… Он член этого Общества. Это — султан Чокан Валиханов».
Кстати, исследователи творчества Валиханова справедливо отмечают, что в произведении о Восточном Туркестане и в других его сочинениях можно заметить некоторые намеки, параллели в духе давней просветительской и демократической традиции замаскированной критики порядков и политики России под видом критики Китая8. Эта литературная традиция, берущая начало от французских просветителей XVIII в., использовалась, например, В, Г. Белинским в 1840-х гг., а также М. А. Бакуниным в его статьях периода сибирской ссылки.
В 1859—1861 гг. Валиханов жил и работал в Петербурге. Здесь он знакомится и встречается с рядом видных ученых, писателей, общественных деятелей (в частности, с Н. Г. Чернышевским). В литературе исходя из косвенных свидетельств, в частности воспоминаний А. Врангеля, писавшего, что он встречал Валиханова в Париже, высказано предположение о том, что в конце 1860 г. Валиханов, возможно нелегально, совершил поездку в Париж и в этом случае мог встретиться с некоторыми видными деятелями российского освободительного движения, находившимися в эмиграции. Во всяком случае, в письме родителям из Петербурга от 4 ноября 1860 г. Валиханов писал: «Бог даст, через месяц выеду из Петербурга в Париж. Для чего занял деньги у одного человека, боюсь, что Ваш перевод не застанет меня в Петербурге. Теперь по получении настоящего письма переведите мне тысячу рублей, предназначенную Вами мне на годовое содержание. Говорят, за границей несостоятельного должника, будь он хотя бы архизнаменитостью, даже генералиссимусом, сажают в долговую тюрьму. Считаясь с Вашим положением, прошу лишь одну тысячу рублей сверх положенной. Если буду жить как нищий, то этих денег хватит на пропитание»11. Версия о заграничной поездке до настоящего времени не опровергнута и не подтверждена достоверными фактами. Одним из аргументов против поездки Чокан Валиханова считается то, что не зафиксировано его появление в Лондоне, куда в среде либеральной интеллигенции было принято заезжать при путешествиях в Европу для встречи с Герценом. Однако и здесь могут быть неожиданные находки. Например, венгерский исследователь Миклош Кун обнаружил в дневнике венгерского эмигранта Дюлы Танарки запись от 16 декабря 1860 г. о том, что при посещении Герцена Танарки встретил у него трех людей из России, которых хозяин счел нужным не представлять своему венгерскому знакомому. Один из посетителей, как понял Д. Танарки,— врач, лет десять прожил в Пекине. Кто были двое других неизвестных? По каким конспиративным соображениям Герцен скрыл их имена?
В целом следует заметить, что в литературе политико-правовые взгляды мыслителя иногда чрезмерно революционизировались. Элементы революционно-демократических взглядов на самом деле сочетались у него с сильным реформистским либерально-демократическим ядром воззрений. Об этом свидетельствуют и значительная часть знакомств мыслителя, его письма из Казахстана после возвращения из Петербурга, поздние письма друзьям и коллегам по службе, практическая деятельность, признание им закономерности революции, но отказ от ее идеализации, понимание, что революция — взрыв накопившейся социальной энергии, которой чрезмерно консервативная и реакционная политико-правовая система не дает иного пути реализации. Это подтверждает и его стремление поддержать плавное эволюционное, хотя и ускоренное развитие Казахстана с помощью тщательно продуманных реформ.
Либерализм Валиханова отмечали и его близкие друзья. Так, Г. Н. Потанин замечал, что «по политическим взглядам он (Чокан Валиханов. — С. У.) принадлежал к крайним либералам». Каждое поколение имеет адекватные его задачам пределы возможных действий и форм сознания. В этом смысле либерализм в XIX—начале XX в. обладал мощным творческим потенциалом. О будущей эволюции Чокан Валиханова, прожившего всего 30 лет, можно только высказывать предположения. Кстати, одна из гипотез могла быть связана с возможной параллельностью волюции его воззрении со взглядами одного из его ближайших друзей — Г. Н. Потанина, который примкнул в период гражданской войны к «белому движению». В июле 1917 г. на Всеказахском съезде в Оренбурге Потанин был избран кандидатом в учредительнс собрание от Семипалатинской области. Он шел в списке кандидатов под № 1, а под № 2 значился Алихан Букейханов.
Либеральные настроения Чокан Валиханова проявились и в его намерении стать султаном-правителем Атбасар-ского округа. О неосуществившихся надеждах он писал Ф. М. Достоевскому: «Я думал как-то сделаться султаном, чтобы посвятить себя [работе на] пользу соотечественников, защищать их от чиновников и от деспотизма богатых киргизов. При этом я думал более всего о том, чтобы примером своим показать землякам, как может быть для них полезен образованный султан-правитель. Они увидели бы, что человек истинно образованный — не то, что русский чиновник, по действиям которого они составили свое мнение о русском воспитании. С этой целью я согласился быть выбранным в старшие султаны Атбасарского округа, но выбор не обошелся без разных чиновничьих штук. Резко критическое отношение Чокан Валиханова к чиновничьему произволу и злоупотреблениям прослеживается и в работах мыслителя о Западном Китае, его политическом строе, царящих там порядках. Описывая положение местного правителя (фактически генерал-губернатора в Западном Китае), он замечал, что «здешний цзян-цзунь… пьет и ест за счет народа. Мясники доставляют каждый день мясо, портные шьют платье, каменщики поправляют дом. Поборы и злоупотребления превосходят границы. Что же касается до взяточничества, то китайцы не уступают в этом и самому персидскому шаху.
Наиболее активные в творческом отношении годы краткой жизни Чокан Валиханова — этого яркого метеора казахской науки и культуры, пришлись на конец 1850-х— начало 1860-х гг. и совпали с периодом активной реформаторской деятельности Александра II и его либерального окружения. Эпоха Николая I, преследования декабристов, жестокая цензура — все, казалось, уходило в прошлое. Дух реформ, социального раскрепощения и просвещения народа вдохновлял в этот период и Валиханова. Он не только был носителем и распространителем реформаторских и просветительских идей, но и своей практической деятельностью способствовал подготовке и проведению многоплановых реформ.
Валиханов был противником деспотизма, симпатизировал республиканскому строю, но не исключал и возможности прогрессивной просвещенной конституционной монархии. Был знаком он и с достаточно широко распространенными в освободительном движении федеративными идеями, которые, судя по всему, разделял. Одним из наиболее выдающихся произведений Чокан Валиханова, посвященных политико-правовой тематике, является «Записка о судебной реформе», опубликованная посмертно. Записка была написана в период подготовки и проведения судебной реформы 1864 г. в России. Закончена она Валихановым 28 февраля 1864 г. в Омске. Эта работа была найдена в омском архиве и направлена Г. А. Колпаковским в конце 1880-х гг. Г. Н. Потанину как «не лишенная интереса и в настоящее время». Публикуемая ниже эта работа во многих отношениях представляет интерес и на исходе XX в.
В период подготовки судебной реформы проблема организации судебной власти вызывала живой интерес в российской периодической печати. Обсуждались вопросы о том, какие принципы должны быть положены в ее основу, каким образцам необходимо следовать и что подлежит реформированию в первую очередь. Первым начал это обсуждение «Морской сборник», затем активно подключился «Русский вестник». В журнале «Современник» в 1859 г. была опубликована обстоятельная статья М. А. Филиппова «Взгляд на русское судоустройство и судопроизводство». Во многих газетах и журналах обсуждались и специальные юридические вопросы реформирования судебной системы России, особенно вопросы о суде присяжных и адвокатуре. Министерство юстиции подготовило и опубликовало специальный обзор печати по вопросам судебной реформы19.
Подготовка судебной реформы активно велась с конца 1850-х гг. и к 1864 г. вступила в завершающую стадию. Императору предстояло решить, как, в каком порядке осуществлять эту реформу, непосредственно связанную с реализацией нового уровня прав и свобод, на который постепенно выходило общество. В сентябре 1864 г. Александру II были поданы записки председателя Государственного совета князя П. П. Гагарина и министра юстиции Д, Н. Замятина. Гагарин отражал настроения тех общественных групп, которые опасались введения демократических преобразований в судопроизводство, стремились если не отказаться от них полностью, то по крайней мере предельно затянуть их реализацию и исключить наиболее демократические черты в организации суда и адвокатуры. Замятин как представитель либерально-демократического дворянства, чиновников и интеллигенции настаивал на возможно более быстром и решительном проведении преобразований. Император высказался за постепенность проведения реформы и 19 октября 1865 г. утвердил «Положение о введении в действие судебных уставов». Реформа официально была завершена лишь в 1899 г., хотя к этому времени организация судопроизводства претерпела несколько разнонаправленных волн реформирования и контр-реформирования отдельных судебных институтов.
Чокан Валиханов в вопросах проведения судебной реформы занимал самостоятельную позицию. При всем его либерализме и демократизме, при согласии применительно к значительной части территории России с основными идеями реформы, отстаиваемыми представителями либерально-демократических кругов, основное внимание он уделял необходимости учета национальной специфики в ходе проведения реформ. При этом стремился по возможности скорректировать в целом прогрессивные реформы с учетом хорошо ему известных традиций, обычаев, условий жизни казахского народа. Для него главный приоритет — не интересы какой-то социальной группы, сословия, а интересы всей нации. «…Интересы целой нации, — писал он, — по строгой справедливости должны предпочитаться выгодам отдельного сословия’21. В этом смысле Чокан Валиханов — один из предшественников национально-освободительных идей начала XX в. в Казахстане, в том числе общего подхода к историческому политико-правовому развитию, к отстаиванию национальных интересов просветителями и видными идеологами национальной либерально-демократической партии «Алаш». Не случайно в национальной газете «Казах», в которой активное участие принимал А. Букейханов, в 1914 г. в ряде номеров (№ 71, 73, 76, 77) печатались материалы о Ч, Валиханове, а он трактовался как предшественник формирующегося идейного течения, позднее, в 1917 г., выкристаллизовавшегося в партию «Алаш»22. Идеям Чокан Валиханова о значении суда биев, его близости народу были созвучны и мысли Ахмета Байтурсынова, изложенные в газете «Казах» в статье «Еще раз о народном суде».
Передовые мыслители Казахстана второй половины XIX — первой трети XX вв. объективно, в первую очередь, в разных условиях, по-своему осмысливали и решали историческую сверхзадачу — максимального и всестороннего содействия обеспечению оптимального й безопасного перехода казахского народа от традиционного к нетрадиционному обществу, адаптации его к новой ступени исторического развития. Для решения этой сверхзадачи эпохи создавали условия и просветительская» и народническая идеология в Казахстане во второй половине XIX — начале XX вв., и сложная по составу, с элементами национальной, либеральной и социалистической мысли идеология партии «Алаш» и ее лидеров в первой трети XX в. В этом смысле многие идеи Чокан Валиханова и идеи лидеров партии «Алаш» были подчинены решению глобальных, судьбоносных для народа исторических задач, связанных прежде всего с социально-экономической и культурной эволюцией народа и общества (одни осмысливали это еще на дальних подступах, другие — в ходе практического развития этих процессов). Определенный здравый консерватизм Чокан Валиханова и лидеров «Алаш» был формой предупреждения возможных негативных последствий неразумного произвола в политике и политической практике сначала царизма, затем советской бюрократии на крутых поворотах эволюции казахского общества и в этом смысле был полностью оправдан. Весьма показательна и идейная эволюция близкого друга Чокан Валиханова Г.Н. Потанина, близкого в 1917 г. и позже к партии «Алаш».
Одной из главных целей исторического развития Чокан Валиханов признавал рост материального благосостояния всех членов общества. Этому прежде всего служат экономические и социальные реформы. Политические и правовые реформы, считал он, должны обеспечить осуществление экономических преобразований. При этом необходимо учитывать опыт народа, его обычаи, культуру. «Чтобы привить какое-либо преобразование и чтобы потом сохранить его, — писал Чокан Валиханов, — необходимо, чтобы реформа эта соответствовала материальным нуждам и была бы приспособлена к национальному характеру того общества, для пользы которого она предпринята. Всякое нововведение вне этих условий может быть безусловно вредно и как явление анормальное может порождать только одни неизлечимые общественные болезни и аномалии». Человечество, его представления о мире и обществе, да и сами окружающие человека мир и общество изменяются, развиваются, являются весьма подвижными, а знания о них — относительными. Поэтому, полагал Валиханов, следует постоянно уточнять, корректировать представления о полезности или вреде тех или иных реформ в тех или иных условиях. То, что может быть полезно в определенное время, для конкретного этапа развития народа и условий его жизни, в других условиях, в иное время, для других народов может оказаться не столь полезным или даже вредным. Как отказ от проведения реформ, пре-пятствование прогрессивному развитию, так и насильственные реформы, не учитывающие естественное стихийное развитие народа, по Валиханову, могут привести к отрицательным последствиям, к возмущению народа. «Все революции, бывшие в Европе с 1793 года, — писал он, — происходили единственно от стремления правительства подавить свободное народное движение. Реформы же насильственные, привитые, основанные на отвлеченных теориях или же взятые из жизни другого народа, составляли до сих пор для человечества величайшее бедствие». В связи с этим мыслитель в определенной мере критически относился и к реформам Петра I.
Касаясь глобальных геополитических процессов, Ва-лиханов признавал единство исторических судеб Казахстана и России, прогрессивность влияния российской и западноевропейской культуры. Поддерживая вхождение Казахстана в состав России как в целом прогрессивное явление, Валиханов осуждал насильственные формы присоединения, предлагая максимально использовать мирные переговоры. При этом мыслитель отмечал миролюбие казахского народа, стремление его жить в мире с соседними народами и странами. В «Записке о судебной реформе» он называл казахский народ «принадлежащим к числу наиболее миролюбивых» в России.
Критикуя феодально-патриархальные порядки в степи, он критически относился и к дореформенным порядкам в России, осуждал злоупотребления реакционных царских чиновников, в том числе из колониальной администрации. Горечь от этого сквозит и в некоторых его письмах друзьям. «А с инородцами в Сибири, — писал он А. Н. Майкову 6 декабря 1862 г., — делают что хотят, только разве собаками не травят». Тем не менее человек широких, поистине евразийских взглядов, Валиханов был патриотом и Казахстана, и России. Он говорил, что любит прежде всего Казахстан, затем — Сибирь, после этого — Россию и, наконец, весь мир, все человечество. В другом случае он писал, что казахи как потомки «батыевых татар» связаны с русскими историческим и даже кровным родством.
Мыслитель разделял идею о циклах исторического развития и признавал, что существует сходство в формах жизни на низших и высших ступенях эволюции общества. На ранних стадиях развития спонтанная самоорганизация общества создает естественные формы жизни. В последующем — на высоких ступенях эволюции — исторический опыт и познание мира приводят человечество к разумному постижению истинности стихийно сложившихся в прошлом первооснов жизни, хотя и в новых, измененных формах, в ином контексте. В этом смысле Валиханов писал о Казахстане: «…формы нашего общественного развития находятся в том самом безыскусственном периоде, когда они представляют наибольшую аналогию с результатами высшего, культурного развития». Сходные идеи, используя философию Гегеля, развивали А. И. Герцен, М. А. Бакунин, Н. Г. Чернышевский. Подобные идеи, обосновывающие возможность неравномерного и скачкообразного исторического развития народов, перехода от одних форм жизни к иным, минуя этапы, пройденные другими народами, были типичны для прогрессивных течений политико-правовой мысли в развивающихся странах и в XX в. Для Валиханова высшей ценностью, пожалуй, было процветание и естественное поступательное движение казахского народа по пути развития мировой цивилизации, прогресса, на основе его самоорганизации, исходя из внутренних потребностей, сил и возможностей, с учетом, разумеется, опыта других стран и народов. Для духовного становления и развития народа, по Валиханову, необходимы его «саморазвитие, самозащищение, самоуправление и самосуд». Просветитель-демократ считал необходимым разбудить сознание народа, его творческие силы, созидательную энергию нации. Принцип «само-защищения», видимо, понимался им не только в военном, но и в более широком плане — в политическом, правовом, культурном. По существу, Валиханов в суждениях о принципах самоорганизации народа близок к идее народного (национального) суверенитета. Ожидая от судебной и иных реформ введения управления «более рационального и на началах самоуправления» вместо «сложного, обременительного как для русского правительства, так и для киргизского народа бюрократичес-кого хаоса , мыслитель был далек от идеализации реформ, прекрасно понимая, что «стараниями» многочисленных чиновников бюрократической машины, нередко ставящих выше всего личные интересы или отвлеченные идеалы, действительно прогрессивные и прагматичные идеи и проекты могут неузнаваемо измениться в ходе их реализации в жизнь. «От незнания общественных нужд, — писал он, — и от излишней ревности к гуманным теориям очень часто вводятся у нас нововведения и реформы, совершенно ненужные в данный момент и при известном положении дел». Вопросы о реформах, отмечал Валиханов, требуют особой осторожности, поскольку имеют важное значение для жизни народа и так как от них зависит, говоря словами Шекспира, народное «быть или не быть»32. Как мыслитель-реалист и гуманист Валиханов отстаивал идеи учета национальных особенностей и сохранения специфических форм управления не только для Казахстана, но и для казахского народа.
Работая в комиссии, изучавшей в 1863 г. мнение казахского народа о проекте судебной реформы, Валиханов пришел к выводу, что народ в основном за сохранение суда биев и желательно без его имперского огосударствления. «Из этого сравнения киргизского суда биев с судом мировым очевидно, — писал Чокан Валиханов, — что мировой суд, несмотря на большую разницу в частностях, в общей идее и по практической цели своей имеет много общего с судом биев у киргиз, только мировой суд изобилует большими формальностями и имеет более бюрократических атрибутов. По нашему мнению, суд биев — и [это] не удивительно, если принять во внимание аналогию высшего развития с низшим, имеет некоторые преимущества перед судом мировым, по крайней мере в отношении киргиз. Мы бы сказали абсолютное превосходство, если б не боялись, что нас могут заподозрить в преувеличении». Для критики мирового суда, которым предполагалось заменить суд биев, Валиханов использовал и авторитет известных английских, французских и немецких юристов, отмечавших недостатки британского мирового суда.
