Приход Ислама в Казахстан. Причины его успеха
Войска арабского полководца Кутейба ион Муслима, на чьих копьях мусульманская вера пришла в Казахстан, приход ислама в Казахстан датируется 714 годом. В это время Тюргешский каганат, постоянно приходивший на помощь собратьям из Мавераннахра, представлял собой реальную угрозу арабским завоевателям в Средней Азии, ибо постоянно посылал войска для поддержки автохтонного населения Шаша (Ташкента) и Ферганы, Самарканда и Бухары. Поход арабов на Испиджаб (Сайрам) положил начало решению проблемы военного присутствия тюргешей на границе Средней Азии. Тюргешский полководец, каган Абу Музахим (Бодливый), особенно активно и успешно противостоял арабской экспансии. Начальный этап завершился тем, что арабы были вынуждены уйти из Южного Казахстана, тюргешская конница поддерживала войска Мавераннахра, и к 737 г. территория была полностью очищена от иноземцев. Однако убийство Бодливого, совершенное конкурентами в борьбе за власть, ослабило государство тюргешей, и арабский наместник Наср ион Сейяр в том же году начал восстанавливать арабские завоевания в Средней Азии. Б. Гафуров писал: «В следующем, 714 г., Кутейба еще раз обрушивается на Чач. Он превращает его в свою ставку и совершает поход в сторону Испиджаба (современный Сайрам). Кутейбу интересовало не столько торговое значение этого центра, сколько его стратегическая роль: захватив Испиджаб, Кутейба надеялся перерезать основные пути, по которым двигались тюркские отряды на помощь своим среднеазиатским союзникам». Вместе с воинами в походе принимали участие и исламские миссионеры, однако уход арабов не позволил проповедникам активно заняться делом внедрения новой веры. Как известно, в регионе существовало много конфессий, весомое место среди них занимал зороастризм, который в это время уже подвергался преследованиям, зороастрийская литература уничтожалась. Впрочем, преследованиям подверглись также приверженцы манихейства, буддизма, христианства и других верований. В связи с наступлением китайцев, захвативших Суяб и дошедших до Шаша, тюрки очутились между двух огней и в ходе прямых столкновений арабов и китайцев попеременно принимали участие в военных действиях то на одной, то на другой стороне. У г. Атлаха, недалеко от Тараза, в 751 г. состоялась битва китайских войск Гао Сянь-чжи и арабских воинов Зияда ибн Салиха, продолжавшаяся пять дней. В этой ситуации решающую роль сыграло восстание в тылу китайских соединений покоренных кар луков, вследствие чего китайцы потерпели сокрушительное поражение. Однако позднее карлуки Семиречья выступили уже против арабов, поддерживая карлуков Ферганы, и арабский полководец Амр ибн Джамиль был вынужден осуществлять карательные походы под девизом «Мир Фергане». В.В. Бартольд писал, что «тюрки вмешивались в происходившие в Мавераннахре беспорядки, причем мятежники иногда сами призывали их на помощь; но с такими значительными тюркскими силами, как в эпоху Омейядов, арабам уже не приходилось иметь дело». Это было связано с тем, что Тюргешский каганат к этому времени уже был, как сообщает историк, разделен на государство карлуков, занимавших Семиречье и восток Сырдарьинского региона, и землю огузов — западных тюрок, проживавших в низовьях Сырдарьи.
Значительное место в антиарабских действиях населения Средней Азии занимает движение Муканны, которое активно поддерживалось в Семиречье и Южном Казахстане. Весь конец VIII в. прошел под воздействием восстания Муканны, когда «люди в белых одеждах» требовали имущественного равенства, что шло от маздакизма, и боролись против арабской и, соответственно, мусульманской экспансии. Поражение движения в 783 г. позволило арабам сконцентрировать свои силы и бросить их на север для реализации замыслов о захвате новых территорий и внедрения на них ислама. Уже в начале IX в. арабы пошли войной на Тараз и Кулан. В.В. Бартольд писал: «Ибн ал-Асир приводит рассказ об экспедиции, предпринятой арабами в 194/810 г. против города Кулан (…в районе Аулие-Ата), в которой был убит суфий Шекик б. Ибрахим Балхи. Перед началом войны с халифом Амином (811 г.) Мамун жаловался своему везирю Фазлу б. Сахлю, что ему приходится начать войну в самый неблагоприятный момент…» [238]. Связано это было с тем, поясняет автор, что карлукский джабгу вышел из повиновения, непокорность обнаруживает хакан Тибета, царь Кабула готовится напасть на Хорасан, а царь Отрара отказался платить дань, которую ранее платил. Относительно областей Южного Казахстана В.В. Бартольд пишет: «Фазл посоветовал ему написать письма джабгу и хакану, пожаловать им те области, которыми они уже владели, и обещать им помощь в борьбе с (другими) царями …подарить отрарскому царю, в виде милости, дань за один год». По мере продвижения арабов на север дело внедрения ислама постепенно стало налаживаться. Уже в 840 г. Пух бон Асад, после покорения Испиджаба «велел построить …стену вокруг виноградников и пашен жителей …для защиты от тюркских набегов, какая ранее существовала в Шаше. Область Ис-фиджаб (Испиджаб), однако, еще в X в. управлялась особой тюркской династией и пользовалась важными привилегиями, даже свободой от податей; в знак своей подчиненности владетель Исфиджаба ежегодно отправлял саманидскому правительству вместе с подарками четыре данека (менее 20 коп.) и метлу вместо податей». Это свидетельствует о том, что, несмотря на завоевание арабами этих территорий, власть оставалась у прежних владетелей. Арабы, вынужденные сохранять власть местных династий тюркского происхождения, как это имело место в Хорасане с Тахири-дами, в Мавераннахре — с саманидами, интенсивно внедряли в сознание коренных жителей ислам, становившийся религией государственного масштаба. Область Испиджаб, простиравшаяся от г. Саурана на Сырдарье до р. Талас, оказывала политическое влияние на все Семиречье и особенно на карлуков, обитавших по берегам р. Шу. Она стала самым крупным очагом распространения ислама уже в IX в. и благодаря 1700 караван-сараям (рабатам), построенным для продвижения новой веры, получила возможность влиять на тюрок. Это в свою очередь благотворно повлияло на отношение багдадских халифов к тюркам, которые стали рассматриваться как правоверные, а потому «тюркская гвардия, в состав которой входили также выходцы из Согда, Ферганы, Осрушаны и Шаша, сделалась одной из опор престола», а халиф «Мутасим был окружен тюркской гвардией еще во времена правления Мамуна: в 214/829 г. он прибыл в Египет с 4000 своих тюрков». Военные завоевания предопределили успех дела исламизации коренного населения. Как отмечалось выше, начиная с VIII в. вслед за воинами шли проповедники. В.В. Бартольд писал, что у Якута сохранился рассказ об арабских послах к тюркам: халиф Хишам (105-125/724-743) предлагал «царю тюрков» принять ислам». Каган устроил смотр своим военным силам и ответил ему, «что таким людям, среди которых нет ни одного ремесленника, ни цирюльников, ни кузнецов, ни портных, неоткуда будет добывать себе средства к жизни, если они примут ислам и будут исполнять его предписания». И все же тяга восточных тюрок к освоению мирового культурного пространства положительно сказалась на темпах распространения новой религии, поскольку в период распада архаических традиционных верований своевременность появления ислама как объединяющей религии была очевидна. Думается, что именно в этом был залог успеха ислама, ставшего выразителем нужд и потребностей формирующегося средневекового общества на Востоке.
В начале своего шествия ислам суннитского толка пришел в среду оседлых тюрок, в города и крупные поселения. В известном труде Ион Хордадбеха «Перечень тюркских городов» говорится, что «в г. Фарабе находятся (одновременно) отряды мусульман и отряды тюрок-карлу-ков. Всего городов тюрок — 16». В связи с присутствием определенной культурной прослойки среди городского населения, оказавшейся более восприимчивой к новой вере, нежели постоянно кочующие степняки, ислам в Казахстане поначалу воспринимался как городская религия, конфессия оседлых людей.
Ибн Хаукаль писал: «Сюткенд (лежит) к западу от р. Шаша, в нем есть мечеть, и в нем собираются тюрки из (разных) племен гузов и карлуков, которые уже приняли ислам …между Фарабом, Кенджида и Шашем хорошие пастбища, (там) около тысячи семей тюрок, которые уже приняли ислам, они живут по своему обычаю в шатрах, у них нет построек». Процитированный автор и Истахри сообщают, что на западе области Испиджаб, с которой связано начало исламизации, находился округ Кенджида, в главном городе которого — Субаникенте — была соборная мечеть. Южнее Кенджида находился округ Фараб, занимавший территорию по берегам Сырдарьи, с главным городом Кедер, его соборная мечеть находилась в Шахристане: «Кедер, по словам …географа, был новым городом; устройство в нем минбара (т. е. соборной мечети) вызвало междоусобные войны …столкновения между его обитателями и жителями главного города округа». На родине философа аль-Фараби в г. Весидж была соборная мечеть, ал-Макдиси упоминает такие города с мечетями, как Джумишлагу, Арсубаникет, Барукет, Баладж, Бурух, Азахкет, Тараз, Джикиль, Барсхан, Кулан, Мирки. Интенсивная исламизация привела к тому, что область Испиджаб стала очагом «борьбы за веру». Ислам приняли огузы и карлуки, обитавшие на левом берегу Сырдарьи в Сюткенте. В низовье Сырдарьи располагались города Яныкент, Дженд и Хувара, жители которых были мусульманами. В.В. Бартольд писал: «Устье реки перешло во власть мусульман еще в конце X в. благодаря Сельджуку; в первой половине XI в. здесь правил Шах-Мелик, враг потомков Сельджука, но его имя заставляет видеть в нем мусульманина». Здесь же, начиная с IX в., появляются ранемусульманские кладбища. Одно из них примыкало к мавзолею Арстан-баб. Арстан-баб был предшественником Ходжа Ахмеда Иассауи.
Вслед за Испиджабом ислам распространяется по Семиречью, которое стало второй цитаделью новой веры в Казахстане. Ал-Макдиси писал: «Джикиль — маленький город… соборная мечеть на рынке», в Барсхане «соборная мечеть среди рынков», в Атлахе «соборная мечеть в медине», в Мирки (Мерке. — М . О.) «соборная мечеть была в древности церковью». В регионе, согласно Ибн ал-Асиру, первым мусульманином стал Сатук Карахан (Сатук Бограхан Ибн ал-Керим), представитель начавшей править в регионе династии Караханидов. Существуют различные версии о том, из какого племени вышли караханиды: карлу-ков, ягма или чигилей. Несомненно одно, что караханиды происходят от тюрок. Еще Махмуд Кашгари писал, что народ ягма обитал в долине р. Или, чигилями же огузы называли всех тюрок, обитавших от Аму-Дарьи до Китая, сам же город Чигиль находился вблизи города Тараза, ответвления чигилей обитали в долине Или вплоть до Кашгара. Карлу-ки — одно из тюркских племен, активно боровшихся против арабской экспансии.
Исламизация, длившаяся вплоть до XII в., позволила правителям решить ряд проблем, связанных с политической консолидацией общества, объединением его под знаменами новой веры, успешно ликвидировавшей многобожие. Несмотря на то, что элементы язычества еще долгое время сохранялись в сознании степняков, они находились под идеологическим воздействием ислама, проводниками которого были муллы. Степные властители быстро поняли преимущества новой религии, которая позволяла создать монолитное общество и искоренить идейные шатания и смуты, которые будоражили общество при прежних верованиях, соперничавших между собой. Для простых людей существенное значение имело то, что принявшие ислам освобождались в определенных размерах от дани, налогов. Ислам привлекал их проповедями о греховности богатств и ростовщичества. Так постепенно создавалась единая идеологическая и организационная общность, призванная защищать жизненную стабильность человека, его здоровье и благополучие. Сами проповедники ислама, почти все вначале бывшие странствующими дервишами, шедшими вслед за войсками арабов, были одеты в грубые шерстяные одежды, наглядно демонстрировавшие демократическую сущность ислама. Проповедники умело подходили к каждому социальному слою, представители всех слоев населения находили в новой вере импонировавшие им аспекты учения.
Принятие насельниками Казахстана ислама явилось важным фактором в стабилизации и консолидации общества. Даже семейные узы все чаще становились зависящими от причастности к этой вере. Абул-Гази писал: «Затем (Огуз) …сказал: «Мой отец дал (мне в жены) двух девушек; причина того, что я не люблю их, в том, что я мусульманин, а они — неверные… Если бы ты стала мусульманкой, я взял бы тебя (в жены)». Впрочем, такие мирные методы обращения применялись не всегда. Более распространенными были силовые методы исламиза-ции: «Огуз-хан призвал весь иль (ель) стать мусульманами. Тех, кто стали мусульманами, он осыпал милостями, тех, кто не стал, преследовал; их самих убивал, (а) детей их обращал в рабство».
Продвижение ислама на север и восток не было столь успешным, как на юге. Племена, жившие на севере, сначала не видели особых преимуществ в новой вере, которая к тому же разрушала традиционные ценности и сложившиеся веками мировоззренческие установки. Анонимный автор писал: «Несмотря на появление ислама у этих народов (кыпчаков) и исповедание ими двух догматов, они все-таки переступают правила ее (религии) во многих делах». Кочевой мир как совершенно особое социально-культурное явление требовал изменения методов и способов внедрения новой религии. И все же к исламу и в этом регионе приходит успех, обусловленный тем, что к этому времени у степняков созревает стремление к консолидации общества. Многобожие, взаимоисключающие верования, несмотря на многовековую религиозную терпимость, порождали разобщенность людей, что особенно ощущалось в самые ответственные моменты жизни людей, когда дело касалось женитьбы или других событий. В таких случаях сторонники взаимоисключающих верований становились участниками коллизий, разраставшихся до антагонизма и нередко приводивших к трагическому исходу. Ислам, принесший на эту землю единый культ Аллаха, способствовал созданию объединяющей основы, что прежде всех поняли племенные правители, получившие дополнительный канал власти. Своевременность прихода ислама, адекватного назревшей потребности у степняков в духовной общности, очевидна, поскольку общая идеология открывала возможность для объединения степняков уже не на основе кровно-родственных связей, а на базе единых религиозных установок. У насельников Казахстана была общая с исламом этнолингвистическая основа, близость понятий чести и бесчестья с установками на родовую взаимопомощь. В трагических обстоятельствах, когда народ исходно был расщеплен, парцеллизирован, расколот на множество родов и племен, противостоявших друг другу, для консолидации общества настоятельно ощущалась потребность в единой идеологии, которая позволила бы выработать общие императивы общественного сознания, поднимающегося над узкородовым.
Ислам сумел задать общий комплекс взглядов и идей, на базе которого стало возможным осуществлять общую для кочевого народа внутреннюю и внешнюю политику, развивать культуру надплемен-ного типа, проводить политику единого образования и просвещения, что создавало новую шкалу нравственных ценностей. Идеологический образ мусульманина оказался привлекательным для подавляющего большинства степняков, он сумел стать ключевым для консолидации общества и мобилизации его на решение общих задач. Успеху способствовало и то, что воздействие ислама было сравнительно мягким и адресным, ему были подвержены все слои кочевого общества.
Степнякам импонировал запрет пить вино. В одной из сур Корана сказано, что в вине есть великий грех и некая польза, однако грех больше пользы. Эта мысль проходит через весь Коран. В последней из сур говорится о вине как деянии сатаны, являющемся источником вражды и ненависти среди людей. При этом анализ показывает, что в священной книге можно встретить и восхваляющие алкоголь положения (вспомним, что сам термин «алкоголь» — арабского происхождения). Так, в некоторых сурах говорится о рае, где правоверных ожидают «реки вина, приятного для пьющих» и «поят их вином запечатанным». В других случаях встречаются изречения о возможности употребления опьяняющих напитков типа сикеры, когда из «плодов пальм и лоз вы берете себе напиток пьянящий… и хороший удел. Поистине, в этом знамение для людей разумных». Следовательно, в целом употребление таких напитков не воспрещалось, но не вино, которое можно было использовать только в перспективе, в загробном мире. Запрет также касался употребления мяса свиньи, считавшейся грязным животным. В Коране написано: «Скажи: в том, что открыто мне, я не нахожу запретным для питающегося то, чем он питается, только если это будет мертвечина, или пролитая кровь, или мясо свиньи, потому что это — скверна, — или нечистое, которое заколото с призыванием не Аллаха» (сура VI). Аналогично сказано в суре II: «О вы, которые уверовали! Ешьте блага, которыми мы вас наделили, и благодарите Аллаха, если Ему вы поклоняетесь. Он ведь запретил вам только мертвечину, и кровь, и мясо свиньи, и то, что заколото не для Аллаха. Кто же вынужден, не будучи нечестивцем и преступником, — нет греха на том: ведь Аллах прощающ, милосерд!». Интересно, что табу на свинину проповедовала и Библия, где сказано, что свинью нельзя есть, ибо у нее раздвоено копыто, не жует она жвачку, а потому нечиста. Высказываются различные мнения относительно этого запрета, его происхождения и эволюции, вплоть до того, что свинья была священным животным, прикасавшийся к ней становился ритуально нечистым, т. е. священность и нечистота были двумя сторонами одной медали. Со временем первый аспект исчезает, в исторической памяти остается лишь ракурс нечистоты. У степняков с древних времен сложилось негативное отношение к этому животному. Из кочевого опыта было известно, что недостаточно обработанная свинина может быть источником заболеваний, поэтому данный запрет был встречен автохтонным населением с пониманием.
Главное, что привлекало в исламе жителей степи, было заложенное в нем гуманное отношение к обездоленным, сирым и нищим. Ислам выступил их защитником в условиях, когда государство, обладавшее деспотической властью, основанной на общинной собственности и политической корпорации, что характерно почти для всех восточных стран, порождало беззащитность и униженность простого человека. Ислам, выступивший на стороне обездоленных, вызвал колоссальный общественный резонанс. Две правовые системы ислама — шариат и адат — стали противовесом произволу государства. Арабы ввели данные правовые установки на огромном географическом пространстве от Алтая до Атлантики, и значительное число стран подчинилось данным юридическим системам. Вхождение нашего региона в единое арабо-мусульманское правовое пространство позволило ограничить деспотию правителей и их приближенных, что благотворно сказалось на восприятии ислама народными массами. Популярность новой веры задала основы того этико-культурного фундамента, в рамках которого наш огромный регион существует около тысячелетия.
Ислам оказался настолько весомым, что в древней полосе цивилизации на Среднем и Ближнем Востоке, в Северной Африке значительное число стран придерживается конституций, в которых государство подчинено религии. Религия в этих странах явилась цивилизационной основой, на базе которой развивается духовная культура. Первостепенное значение ислама свидетельствует о том, что он является носителем непреходящей системы ценностей. Мусульманская культура в этих странах восторжествовала/ несмотря на все коллизии и первоначальное сопротивление исламу. Грюнебаум писал: «В XI в. великий хорезмиец ал-Бируни (973-1048) отметил, что исламский мир балансирует между индийцами и греками, хотя он и ближе к грекам, и вместе с тем держится духа арабского языка; он сказал, что предпочитает быть обротанным по-арабски, чем услышать восхваления на персидском языке».
Ислам как противовес государственному тоталитаризму присутствовал и в государственной политике тюрок, что оказалось весьма полезным в продвижении туркмен на запад. В сельджукской империи за базу основного закона была принята знаменитая книга «Саясат-наме» Низам-ал-Мулка, вазира империи. В ней проводилась концепция, выработанная на базе синтеза тюркского и арабского подходов, согласно которой, султану принадлежат как само государство, так и все его подданные, однако при этом подразумевалось, что суннизм является той силой, которая сдерживает чрезмерные деспотические устремления верховной власти.
На Востоке в качестве элемента деспотии сложился комплекс раболепия, сервилизма. Рабство как форма экономического принуждения с абсолютным отсутствием прав породило в человеке, в сознании народа раболепие, чувство приниженности, что стало неотъемлемой чертой восточного человека. В Казахстане, как известно, институт рабства не имел широкого распространения. Порабощенные пленники и должники, если быстро не перепродавались, обычно становились членами рода. Поэтому свободолюбивым степнякам очень импонировало, что ислам противостоял властолюбию тиранов, призывал конфликтующих единоверцев к разумному компромиссу, насаждал нравственные ценности. Новая религия открывала возможности для роста народного самосознания, высвобождения его из-под гнета деспотических установок. Если ранее полезным признавалось только то, что шло на пользу верховной власти, то с приходом ислама стали признаваться и деяния, расширявшие горизонты культурного бытия народа. Расширение культурного пространства, которое инициировалось исламом, способствовало темпам распространения новой религии в регионе. В.В. Бар-тольд писал: «Главное преимущество ислама заключалось, конечно, в культурном первенстве мусульманского мира, одинаково в области материальной и духовной культуры, среди образованных народов того времени». Ислам сыграл положительную роль в приобщении кочевников Центральной Азии к духовным ценностям мировой цивилизации, благодаря арабскому языку они смогли познакомиться с литературой, философией, историей других народов. Арабская культура к этому времени стала центром мировой культуры, она явилась той средой, благодаря которой сохранились достижения древних цивилизаций и на основе которой позднее возникли культура Возрождения, Ренессанса и новоевропейский стиль мышления. Благодаря арабо-му-сульма некой культуре не канули в безвестность культурные ценности древности, сохранилась преемственность цивилизаций, и в этом — ее великое историческое значение. Более того, она внесла большую лепту в развитие мировой цивилизации, а через арабо-мусульманскую культуру в эпоху раннего средневековья происходило приобщение других народов к мировой культуре, что благотворно сказывалось на судьбе исламизированных народов.
Положительное влияние ислама ощущалось не только в духовной сфере. Приход ислама сыграл позитивную роль и в развитии материальной культуры. Подавляющее большинство купцов и торговцев, кочевавших по Великому Шелковому пути, к этому времени приняли ислам. Обмен продуктов животноводства и ремесленничества на ткани, в том числе шелк и другие предметы, между Тураном и Ираном всегда играл значительную роль в жизни народов Центральной Азии и Казахстана.
Триумфальное шествие ислама по странам Азии, Африки, Европы с трудом поддается объяснению. Ислам приходил на земли, где отмечалось присутствие той или иной веры, в том числе и мировых религий (христианства и буддизма), и находил на новых территориях приверженцев. Как писал В. В. Бартольд, некогда и манихейство было мировой религией, ибо царствовало от Франции до Китая, однако было вытеснено исламом. Такую же участь претерпел буддизм, влияние которого традиционно в Восточной Азии, но в Казахстане и Средней Азии оно не сохранилось. Христианство, имевшее своих приверженцев на огромной территории от Средиземного моря до Монголии, в значительной степени потеряло свое влияние, уступив исламу. Ислам пришел в Китай и Индию, где исторически сложились фундаментальные конфессии, и в этих странах образовались огромные мусульманские анклавы. Г.Э. фон Грюнебаум точно отметил: «Вообще история знала много буддийских и христианских народов, принявших ислам, и не знала ни одного мусульманского народа, который бы принял буддизм или христианство». Даже завоевание Южного Казахстана кара-китаями не смогло остановить исламизацию края, а сельджукские султаны из Малой Азии нарекали своих наместников на востоке «султанами ислама».
Приобщение к мусульманской культуре дало мощный толчок развитию культуры в Казахстане. Выходцы из Туркестана, страны тюрок, начинают знакомиться с достижениями мировой цивилизации, изучают мировую философию, культуру, знакомятся с достижениями науки. Арабский язык в то время воспринимался как международный, на нем говорили ученые в мире. Ярким примером этого является творческая деятельность выходца из Казахстана аль-Фараби ат-Турки, который освоил арабский язык в центре халифата Багдаде, изучал медицину и логику, древнегреческую философию и музыку, языки и математику. Мыслитель оказал настолько сильное влияние на интеллектуальную атмосферу эпохи, что его назвали «Вторым учителем» (после Аристотеля).
Творчество аль-Фараби явилось своеобразным синтезом тюркского и арабского начал, что весьма плодотворно сказалось на результатах работы мыслителя в философии: учении о разуме, эстетике, психологии, естествознании, математике, астрономии, акустике, теории музыки, основах геодезии и архитектуры. Ученым были высказаны положения о государственном строе, которому надлежит быть, происхождении человеческого общества, «добродетельном городе», необходимости привлечения философов в государственное управление. Им был внесен значительный вклад в развитие языкознания, что выразилось в положениях о связях между языком и мышлением, семантической природе слов и словосочетаний, их связи с понятиями и логическим содержанием, правилах стихосложения, законах письма и орфоэпии. Возникает вопрос: сумел бы выходец из степей Казахстана стать великим мыслителем, если не попал бы в Багдад, не овладел тайнами арабского языка, что позволило ему освоить достижения мировой культуры и существенно продвинуть вперед наличное научное знание? Думается, что нет. В судьбах таких выходцев из Казахстана, как А. Джаухари, Исхак аль-Фараби, ал-Кимаки, Бакыргани, Х.А. Иассауи основополагающую роль сыграло превосходное знание арабского языка.
Проповедники новой религии терпимо относились к местным культам, поэтому в процессе постепенного внедрения ислама в сознание людей наблюдалось его смешение с местными культами. Это способствовало восприятию ислама автохтонным населением. В некоторых вопросах мусульманская религия была непреклонна. Так, степняки положительно отнеслись к символу веры ислама — льву, который ассоциировался у них с древними племенными культами и соответствовал «звериному» стилю, традиционному для искусства кочевников. Однако новая вера категорически запрещала изображения человека и животных, представлявших существенный компонент искусства кочевников. В этом конфликте культур ислам одержал победу. Но, несмотря на давление ислама, в искусстве степняков того времени отчетливо сохраняются автохтонные элементы. Так, стены памятника мусульманского зодчества, мавзолея Айша-биби, украшены орнаментом, несущим в себе растительные и зооморфные мотивы вихревых и четырехлепестковых розеток, концентрических кругов и крестообразных сеток, что свидетельствует о сохранении элементов традиционной культуры. И таких примеров множество. В целом же не следует забывать, что сохранявшееся взаимодействие в культурном аспекте с переднеазиатским искусством способствовало позитивному восприятию арабо-мусульманской культуры.
