Социокультурные основания философии Аль-Фараби

На формирование любого явления духовной культуры, в том числе нравственного, религиозного и философского, налагает свою печать эпоха, ее социальный и политический строй, ее быт и географические условия. Философия относится к феноменам духовной культуры, сущность и многообразные проявления которой во всей полноте осмысливаются и раскрываются в контексте содержательного богатства рождающей ее эпохи. Поэтому ту или иную теоретическую концепцию, отражающую многообразные оттенки философии в условиях ее бытия, определяемого не только самобытностью культуры, но и разнообразием климатических и географических условий, способом общественного развития и многим другим, в том числе и личностно-психологическими особенностями характера и жизнедеятельности ее создателя, можно адекватно понять лишь в контексте исторической эпохи.

Воспитанные на традиции марксистской философии, утверждавшей, что духовная культура, пронизывающая собою эпоху, определяется, прежде всего, причинами материально-экономического порядка, мы должны также понять и принять во внимание то, что такой подход во многом проявляет свою схематичность, лишая философию ее жизненного наполнения, «души», не всегда и во всей полноте объясняемую материально-производственными и экономическими факторами. Разумеется, необходимо учитывать этот фактор, как и то, что связь любой теории с соци­ально-экономическими условиями жизни общества носит опосредованный характер. Это в полной мере относится и к проблеме происхождения философии, развития ее соци­ально-политических и этических идей в разные истори­ческие эпохи, имеющие различные материальные условия, общественные отношения и уровень развития культуры.

Но понять философские, религиозные и нравственные идеи тех или иных народов также невозможно без обраще­ния к «внутреннему» опыту самой культуры, без тех пара­метров, о которых говорили классики марксизма, но кото­рые в последующем большей частью выхолостили их пос­ледователи. Без знания психологии, быта и нравов, рели­гии, факторов «бессознательного» характера и других осо­бенностей, характеризующих жизнь данного народа или общества и не всегда прямо объясняемых материальным производством, трудно понять сущность феномена фило­софии и философствования. Можно согласиться с утверж­дением Ю.Д. Джумабаева и Ш.Ф. Мамедова, что только на основании взаимодействия между материальными и духов­ными факторами можно прийти к раскрытию историчес­ких закономерностей, вообще, и в частности, к изучению памятников духовной культуры, философских и религиоз­но-нравственных воззрений народов и мыслителей Сред­ней Азии в IX-XV bb.

Философская система Абу Насра аль-Фараби, раскры­вающая духовное содержание средневекового арабо-мусуль-манского Востока, представляет собой квинтэссенцию сред­невековой культуры той исторической эпохи, что оставила глубокий след в мировой истории. Родина аль-Фараби — Южный Казахстан, входивший в состав Арабского Хали­фата, «находился на стыке двух культурно-экономических зон — народов оседлоземледельческих оазисов Средней Азии и преобладающего кочевого скотоводческого населе­ния центральноказахстанских степей. Южный Казахстан как контактная зона кочевых и земледельческих племен вобрал в себя позитивные последствия взаимообогащения культур, синтеза хозяйственных навыков, а также принци­пиально новые прогрессивные процессы социального и по­литического развития» /2/. Но не только социально-эко­номическое состояние Южного Казахстана — окраинной части Халифата, но в целом социально-экономическое

положение Арабского Халифата в период жизни и творчества философа характеризовалось наличием разнообразных экономических укладов, этнической пестротой, слиянием разнородных культурных традиций, острой политической борьбой. Это было время в истории арабо-мусульманского мира, характеризовавшееся высокой активностью в эконо­мической, политической и культурной жизни. Это было время исключительного расцвета экономики, науки и куль­туры /3/.

Не только философов, но и историков, культурологов, науковедов волнует вопрос о том, каким образом в арабо-мусульманской культуре Х-ХП вв. оказался возможным та­кой подъем, который на столетия определил развитие не только этого культурного ареала, но и западного. Попытки ответить на этот вопрос есть, и они — разные, но, тем не менее, исчерпывающего ответа пока еще в казахстанском фарабиеведеиии нет, больше того, следует признать, что в отечественной философской литературе эта проблема ши­роко не обсуждалась и во всей полноте не рассматрива­лась.

IX-XII вв. в истории арабо-мусульманской культуры представляют собою период расцвета и подъема, характе­ризующийся после выхода в свет работы А.Меца как эпоха «мусульманского Ренессанса». Однако, несмотря на оче­видные факты духовного подъема в области литературы,

архитектуры, науки, медицины, философии, ремесленно­го творчества и др., оценка исторического периода в му­сульманской культуре, данная А.Мецем, далеко не всеми и далеко не с энтузиазмом была принята. А если и была при­нята, то неоднозначно оценена, породив разные дискус­сии, начиная от проблемы социально-экономического осно­вания Ренессанса и кончая тем, что понимать под Ренес­сансом вообще, восточным в частности.

Предваряя рассуждения сторонников восточного Ре­нессанса и делая некоторое вступление в тему, отметим, во-первых, что литература по восточному Ренессансу зна­чительно уступает по количеству литературе, исследующей Ренессанс на Западе, к тому же и в концептуальном плане она исследована значительно меньше. Социально-эконо­мическая база Ренессанса на Востоке в отличие от Ренес­санса на Западе трактуется исследователями противоречи­во и зачастую непоследовательно.

Во-вторых, дискуссия, развернувшаяся вокруг восточ­ного Ренессанса и как составной части его мусульманского, выявила, что в понятие «Ренессанс» разными авторами вкладывается разное содержание: а) возрождение гречес­кой культуры, б) возрождение вообще древней культуры, в) культурный подъем, г) культурный переход между сред­ними веками и Новым временем.

В-третьих, она обнаружила две спорящие друг с дру­гом позиции, одна из которых признает Ренессанс на Вос­токе, другая отрицает, причем позиция «западников» от­личается стойким неприятием «притязаний» «восточников».

И, наконец, в-четвертых, продолжающийся спор и по­ляризация позиций происходят по мере углубления про­блемы: видеть ли в исторической ситуации, породившей высокие результаты человеческой деятельности, один из этапов развития культуры или же признавать за Ренессан­сом особое звено общеисторического процесса.

И по настоящее время, несмотря на то, что появились работы А.Меца, Н.Н.Конрада и др., актуальным остается высказанное Д.Е.Бертельсом суждение о том, что «пробле­ма Ренессанса на Востоке требует еще самого исследова­ния развития социально-экономических формаций всех стран и народов Востока с целью выявления причин, вы­зывающих Ренессанс»/4/. Более того, «существо же воп­роса настолько серьезно, что обсуждение его стало настоя­тельно необходимым. Дело идет вообще не только об от­крытии своих «эпох Возрождения» в истории разных на­родов, т.е. о новом осмыслении исторического процесса у них, но и гораздо большем: о самом понимании историчес­кого смысла такой эпохи, об исторических условиях, ее вы­зывающих и определяющих, ее историческом смысле и, наконец, о закономерности такой эпохи в истории опреде­ленных народов, а через нее и в истории человечества» /5/.

Традиционно концепция Ренессанса исследовалась в западной культуре, классическим ее образцом единодушно признавалась и признается культура Италии. Опираясь на эту модель и существенные черты западной культуры, сто­ронники отрицания Ренессанса на Востоке утверждают, что он отсутствовал на Востоке по следующим обстоятельствам:

а)  в условиях Востока не наблюдалось такого упадка, какой был в Западной Европе, и не было всего того, что связано с мертвым в схоластике и подвергалось критике возрожденцами;

б)  в мусульманской истории не было многовекового господства варварства, увлечение античным миром никогда не достигало такого размаха, как в Европе, никогда не существовало презрения к далеким временам, прозванным в Европе «вандализмом»;

в) и, наконец, потому, что Ренессанс зарождается на почве раннекапиталистических отношений.

К примеру, В.И.Рутенбург, признавая, что Ренессанс связан со средневековьем, вырастает из его прогрессивных тенденций, и что экономическая основа Ренессанса имеет переходный характер между феодализмом и капитализмом, считает, что Ренессанс никак не связан со средневековым цеховым производством, т.е. не возникает на почве феода­лизма, так как переходный характер носят именно ранне-капиталистические отношения с их эксплуатацией, поис­ками дешевого сырья и выгодных рынков, необходимос­тью реалистического познания природы и человека /6/. А на Востоке, хотя феодальные общественные отношения, а также и зачатки капитализма зародились раньше, все же последние не получили своего дальнейшего развития и стра­ны Востока во многом остались на ступени феодализма, поэтому и наблюдаемый исторический подъем в период развития феодальных общественных отношений не может быть охарактеризован как Ренессанс.

Следует признать, что не во всех работах по Ренессан­су проводится четкий водораздел между противоборствую­щими позициями, порою выдвигаются тезисы и суждения расплывчатого, неопределенного характера и не все авто­ры столь категоричны в отношении восточного Ренессан­са, как В.И.Рутенбург. К примеру, В.И.Семанов, полагает весьма затруднительным как утверждение, так и отрица­ние Ренессанса на Востоке. «Сомневаясь, что на Востоке происходило настоящее Возрождение, — пишет он, — я уверен, что там были значительные элементы Возрожде­ния или ренессансные тенденции. Иными словами, пока (окончательные решения по такому спорному вопросу ка­жутся мне преждевременными) я не согласен ни с теми, кто считает восточный Ренессанс аксиомой, ни с теми, кто его полностью отрицает» /7/. Такая точка зрения — не про­сто констатация позиции сомневающегося, колеблющего­ся ученого, а скорее достаточно веское свидетельство того, как много еще нерешенных вопросов в этой острой про­блеме, требующей своего разрешения.

Работы В.М.Жирмунского, Н.И.Конрада, В.А.Карпушина, А.ФЛосева, Ш.Й.Нуцубидзе, В.КЛалояна и др. дают положительный ответ на вопрос о том, имел ли место Ре­нессанс на Востоке, его идейной и социально-экономи­ческой основе и опираются в своем утверждении на тот факт, «что в истории всех народов мира имел место пере­ход от деревенской и поместной (замковой) культуры к городскому типу культуры. А поскольку этот переход у раз­ных народов совершался в различных исторических усло­виях и даже в обстановке различных общественно-эконо­мических формаций, то совершенно естественно, что воз­рожденческие культуры не походят одна на другую, хотя и имеют немало общих типологических черт» /8/.

К цитированному утверждению можно добавить и суж­дение А.Ф.Лосева о том, что «…Ренессанс оказывается был решительно везде, в разные эпохи, с разным содержанием, хотя далеко не всегда превосходил своей культурой культу­ры средневековья и возрожденческой Италии» /9/.

Развернутую концепцию восточного Ренессанса в со­ветской литературе предложил Н.И.Конрад и она получи­ла распространение в исследованиях ученых стран, обра­зовавшихся на постсоветском пространстве. Поскольку сто­ронники признания Ренессанса в качестве всемирно-исто­рического феномена, а значит и его признания на Востоке, отдают приоритет концепции Н.И.Конрада и в исходных установках опираются на нее, постольку акцентируем внимание на ее основных положениях.

Прежде всего, Н.И.Конрад (и это является принципи­альным моментом в его концепции) отстаивает тезис о том, что Ренессанс не есть только этап в развитии культуры. Ренессанс трактуется им как определенная историческая эпоха, выражающая особое звено общеисторического про­цесса. Поэтому в данном понимании и определении Ре­нессанса реализуется методологический принцип единства рассмотрения культурно-исторического и социально-эко­номического содержания. Это первый важный момент.

Второй важный момент заключается в том, что глав­ным в иллюзорном восприятии Ренессанса на Востоке или же полном неприятии его, согласно Н.И.Конраду, являет­ся европоцентристская ориентация исторической науки, обусловленная ее западноевропейским происхождением. Поэтому она «привела к тому, что чему-либо незамечен­ному и неоцененному в истории других, не менее старых народов мира, но не европейских, стали отказывать вооб­ще в праве на существование. Это делается даже тогда, когда историки других старых народов соответствующие факты открыли, описали и оценили. Вместо мысли о том, что «Возрождение», составившее особый этап в историко-куль­турной жизни одного древнего народа, могло в своей фор­ме и на своем уровне наблюдаться в истории других древ­них народов, также, как и итальянцы, имевших в прошлом свою богатую Античность, вместо этой столь естественной мысли, появилось как бы принципиальное недопущение «Возрождения», где бы то ни было, кроме Италии и неко­торых других стран Европы, испытавших на себе влияние итальянского Возрождения. Оставаться на такой позиции мы не можем; перед нами ясная картина своего «Возрож­дения» в истории китайского народа, и в истории иранс­ких, тюркских и северо-индийских народов Срединной зоны» /10/.

Н.И.Конрад выделяет три главных параметра ренес-сансной культуры. Это, во-первых, гуманистическая на­правленность и устремленность к человеку в многообраз­ных проявлениях и результатах человеческой деятельнос­ти. Этот важнейший критерий эпохи, подчеркивает автор, выработан всей историей человечества, причем гуманизм рассматривается в двояком выражении: как обозначение специфических свойств человеческой природы и как оценка этих свойств в смысле высшего разумного «вместе с тем этического начала человеческого поведения и всей обще­ственной жизни» /11/. Гуманизм, согласно Н.И.Конраду, характеризует собою новое открытие человека и чувства человечности.

Во-вторых, опора на разум человека, свободный от спе­куляций, ищущий, творческий, а потому критический. Как пишет Н.И.Конрад, «переход мышления на путь рациона­лизма и создал ту основную почву, на которой вырастало все, что обычно считается признаками Возрождения: про­тест против догматизма как принципа мировоззрения, про­тив экзегетики и герменевтики как метода познания, про­тив схоластики как формы познания» /12/.

И, наконец, третья характерная для ренессансной куль­туры черта — опора в своих идейных исканиях на класси­ческую древность — античность, как говорит Н.И.Конрад, срединную, наиболее цельную по своему типологическому облику, пору истории рабовладельческого общества.

Ренессанс, согласно концепции Н.И.Конрада, наблю­дается у народов, имеющих относительно непрерывную, длительную историю. Феодализм, как известно, возникает в результате взаимодействия старых очагов культуры и ран­неклассовой, так называемой варварской, периферии как их синтез. «Сколь бы отдаленными друг от друга ни были эти два компонента формационного системообразования, сколь бы опосредованными и извилистыми ни были пути интеграции элементов старой цивилизации и новой соци­альной системы, везде средневековое общество формиро­валось при участии старых народов, создавших в древнюю эпоху высокую материальную и духовную культуру, и мо­лодых этносов, лишь вступивших на арену истории» /13/.

Синтез этих двух компонентов явился настолько су­щественным в характеристике процесса феодализации об­щества, что позволил выделить его в качестве критерия для периода генезиса феодализма. Так вот, если рассматривать историю тех народов, чья социокультурная деятельность началась в древности и продолжалась в средние века с до­статочной полнотой, то в ней можно выделить три этапа. На первом этапе происходила борьба за утверждение но­вой культуры, зачатки которой формировались в древнос­ти, и приоритет в победе нового принадлежал старым на­родам. Второй этап представлял собою период наибольше­го расцвета этой новой культуры, отражая своеобразие со­циально-экономического развития феодализма, где при­оритет принадлежал молодым народам. Третий этап наи­более полно развернулся у старых народов, где центром культуры стал город.

Н.И.Конрад ставит вопрос о Ренессансе в плоскость конкретно-историческую, призывая исследовать Ренессанс в качестве явления «автохтонного» и явления «отраженно­го». «Если первые, — пишет он, — по-видимому, возника­ли в истории старых народов, так сказать «заслуженных деятелей» истории, то вторые — в истории более молодых, вступивших на общеисторическую арену уже тогда, когда мир рабовладельческого общества уходил в прошлое. По­этому своей древности — такой, какая была у старых наро­дов — у этих народов не было. Но, быстро идя по пути феодального развития, они подходили к тому же, что и старые народы, т.е. к необходимости умственной револю­ции в указанном смысле слова. Поэтому эпоха Возрожде­ния в своих формах и на своих уровнях была и у них, при­чем отсутствие своей «классической» древности компен­сировалось усвоением древности старых народов» /14/.

И, наконец, последнее. Согласно концепции Н.И.Кон­рада, формы и уровни Возрождения у каждого народа раз­личны, в каждой стране они проявляются по-разному; да­леко не в каждой культуре и не в каждом обществе всегда и везде все элементы Возрождения должны быть и могут быть в равной степени представлены и в равной степени разви­ты.

Таковы в общем изложении основные концептуальные положения теории Н.И.Конрада о Ренессансе как всемир­но-историческом феномене, откуда становится понятным ее методологическое значение для изучения того духовно­го, нравственно-эстетического и социально-культурного подъема, что отмечается исследующими классический пе­риод арабо-мусульманской культуры средневековья. При всей основательности концепции Н.И.Конрада следует за­метить, что аргументы В.И.Рутенбурга по поводу истоков Ренессанса не беспочвенны в том смысле, что сторонники западного Ренессанса эпоху Возрождение связывают на­прямую с социально-экономическим базисом общества, утверждая, что экономическим базисом переходного пери­ода, определившего Ренессанс, является зарождающийся капитализм. В то время как сторонники восточного Ренес­санса считают, что «противоречие социальной и культур­ной динамики, столь часто встречающееся в истории ми­ровой культуры, совершенно необъяснимо, если выводить культуру непосредственно из экономической жизни и тем более — из уровня развития производительных сил стра­ны» /15/.

Необходимо глубоко понять, что же все-таки опреде­лило Ренессанс, как по социально-культурным, так и со­циально-экономическим параметрам. В противном случае мы будем постоянно сталкиваться с отрицанием Ренессан­са на Востоке вообще, на Ближнем и Среднем в частности, или же, в лучшем случае, оставаться на позиции своеоб­разного компромисса, примером которого может служить следующее утверждение: «…интенсивное развитие светс­кой культуры на раннесредневековом Ближнем и Среднем Востоке происходил на иной социально-экономической основе, на базе феодальных отношений, в рамках феодаль­ного общества, отражая различные этапы его развития, тогда как Ренессанс в Европе отражал другие социальные про­цессы, являясь предвестником возникновения буржуазно­го общества и буржуазной культуры. Нам представляется более правильным рассматривать культуру раннесредневекового Ближнего и Среднего Востока как важный этап в развитии мировой культуры, предшествовавший эпохе ита­льянского Ренессанса» /16/.

По-видимому, такого рода выводы объясняются еще не изжитым взглядом на феодализм как на нечто, лишен­ное внутренней динамики и изменений, а также тем, что проблема изменений, происшедших в период ломки об­щественных отношений в пределах и на почве феодализ­ма, еще не изучены полно и всесторонне.

В настоящее время мы можем обратиться к исследова­ниям, в которых Ренессанс связывается с «…перестройкой феодальных общественно-политических и идеологических структур, которым предстояло приспособиться к требова­ниям полностью развитого простого товарного производ­ства», и где Ренессанс трактуется как фаза полного расцве­та простого товарного производства на базе феодализма, как «зенит духовных потенций реструктуировашюго сред­невекового общества»/17/.

Идеология раннего Возрождения, считает М.А.Барг, являлась формой обмирщенного сознания тех слоев и групп общества, которые в плане экономическом стояли на по­чве товарно-денежных отношений, в плане социально-эко­номическом разделяли идею приоритета личных заслуг, т.е. выражали мироотношение преимущественно светской ин­теллигенции, менталитет которой формировался, хотя и в условиях города, но на сословном идеале нового дворян­ства, сблизившегося с городом политико-экономически.

Экономической основой Ренессанса явилась особая форма товарно-денежного хозяйства, которая предшество­вала капиталистическому производству и вырастала на базе феодализма. Феодализм основывается на отношениях лич­ной зависимости, когда производители труда были внеэко­номически прикреплены к потребителям своего труда, так что в системе общественных отношений они образовывали взаимозависимую иерархическую систему. Как известно, более прогрессивным, в итоге, стало освобождение кре­стьянина, хотя и не полное, и становление его владельцем средств производства. В силу этих исторически фундамен­тальных изменений отпала система прямого насилия над личностью, начала появляться заинтересованность в труде и его результатах; внеэкономическое принуждение стало менее жестоким по своим формам и методам.

0

-1