Современная казахстанская элегия
В современной поэзии Казахстана наименование элегии как средство связи с внетекстовой действительностью продолжает существовать в рамках элегической традиции: атрибуция жанра не является каноничной и чаще всего кодирует тональность поэтического повествования («Барып кайту яки емхана элегиясы» Г. Каирбекова, «Кузп элегия» С. Косалыулы). Достаточно симптоматично обращение казахских авторов к жанру «ой» (или думы), проявялющего действенность двух жанров — западноевропейской элегии и национального философически-медитативного толгау (Б. Беделханулы, «Тойла, агайын! (калыс ой)»). В случаях, когда в заглавие поэтического текста вынесено только жанровое определение (например: «элегия» или «элегия емес»), необходимо констатировать усиленную традиционалистскую ориентированность, которая «проявляет» постмодернистскую культуру поли-стилизма. Четкость жанровой дефиниции не является гарантом тождества инвариантного жанра идеальной модели элегии. Структурные компоненты всех образований, имеющих номинативное авторское определение, подвержены активной трансформации. В свою очередь, изменения, затронувшие такие фундаментальные категории, как пространство и время, несут информацию о неполной реконструкции элегической картины мира. Существующий тип частичной трансформации элегии более объективно определять через отрицание (например, «Элегия емес» Е. Раушанова). Но тексты с аналогичными заглавиями составляют исключение, что свидетельствует о преимуществе экстенсивного интереса поэтической аудитории к элегическому жанру как общепринятому коду печали.
Субьект современных элегических экспериментов активно наследует жанрово-традиционные черты, рефлектируя на самые разные темы — любви («Элегия» Э. Ж^малиевой, «Элегия» И. Сапарбаева, «Ма-хаббат элегиясы» Е. Ж^мат-^лы), одиночества («Вивальди. Мезпл еле-гиясы» Т. Ешен^лы), смысла жизни («Элегия емес» Е. Раушанова), бренности бытия («Элегия» С. Асанова), болезни («Барып қайту яки емхана элегиясы» Г. Каирбекова), памяти («Ақын туралы элегия» И. Сапарбаева, «Күтем жансыз туыстарды» Н. Ораз), реже — на гражданско-публицистические темы («Элегия» Б. Тобаяк;).
Сознание героя современной элегии хранит архетипическую информацию о гармонии сосуществования человека и мироздания. В контексте философско-экологических проблем конца XX века верность этой памяти тождественна действию, направленному на «выпрямление» пути, по которому прошло цивилизованное человечество. Принципиально иное видение элегической коллизии «человек -природа» тот же поэт дает в элегии «Сары тазы», где иерархия ценностей «нетленная природа — слабый человек» перевернута и зафиксирована в сюжете изгнания хозяевами верного пса. Бессилие животного, его немотное отчаяние работают в антиэлегическом режиме, так как свидетельствуют об уязвимости самой природы; но чувство стыда, пробужденное в лирическом герое — очевидце событий, восстанавливает элегическую картину мира. Во многих текстах элегий конца XX — начала XXI веков лирический герой идентифицируется с образом поэта, что свидетельствует о подверженности элегической картины мира влиянию законов постмодернистской культуры (например, «Махаббат котангенсі» И. Оразбаева, «Ақын туралы элегиясы» И. Сапарбаева, «Күтем жансыз туыстарды» Н. Ораз, «Элегия» Б. Коплан). Так проявляется мультикультурное пространство конца XX века: в субъектной организации элегии узнается верность традиции западноевропейской и русской литератур, узаконивших статус элегического поэта, а также определяется воздействием толгау как одного из основных жанров устного национального творчества, для которого выраженный индивидуализм рефлектирующего субъекта является конструктивным признаком жанра.
Субъект казахстанской элегии не замыкается на самом себе. Как правило, он пытается выйти на диалог с другим Я — с современником или с субъектом, персонифицированным в образной системе элегии. Например, карагач является объектом лирической эмоции героя элегии И. Сапарбай «Караагаш, к^сын кайда…»; любимый человек — в «Элегии» Ж. К^адыровой, «Элегия емес» Е. Раушанова, «Кузп элегиясы» С. Крсалыулы; погибшие солдаты — в «Кутем жансыз туыстарды» Н. Ораз. Такое стремление лирического героя разомкнуть пространство своего бытия существенно трансформирует картину мира элегии, одним из условий которой является установка на тотальное одиночество субъекта.
Сознание субъекта современной элегии отражает сложную психику человека XX века. Способность к переживанию нескольких эмоциональных состояний одновременно, быстрая смена настроений стали постоянными признаками элегии и разрушили очень важный жанрооб-разующий момент — эмоциональную монолитность и стабильность субъекта элегии.
Лексико-речевая организация казахстанской элегии также несет идею реконструкции жанра. На первый взгляд, элегия порубежья сохраняет образно-лексические коды пражанра, воспроизводя унылые осенние пейзажи, кладбищенские или больничные мотивы, страдание одинокого героя. Но такая лексико-интонационная организация элегии — иллюзия сохранения канона, поскольку параллельно с этими знаками сохраненной элегической традиции работает другая лексическая парадигма, разрушающая традицию и выводящая элегическую картину мира к современной действительности.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гинзбург ЛЯ. О лирике. — Ленинград: Советский писатель, 1974. -408 с.
2. Поспелов Г.Н. Введение в литературоведение. — Москва: Высшая школа, 1976. — 422 с.
3. Гуляев Н.А. Теория литературы. — Москва: Высшая школа, 1985. -272 с.
4. Рогова Е.Н. Элегия и элегический модус художественности. К постановке проблемы // Жанр и стиль. — Томск, 1999. — С. 81-84.
5. Хализев В.Е. Теория литературы. — Москва: Высшая школа, 1999.-400 с.
6. Страшнов С.Л. Анализ поэтического произведения в жанровом ас-пекте. — Иваново, 1998. -102 с
7. Введение в литературоведение. Литературное произведение: ос-новные понятия и термины. — Москва: Высшая школа, 1999. — 556 с.
8. Фризман Л.Г. К проблеме идейно-эстетической целостности рус-ской романтической элегии // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. — Донецк, 1977. — С. 145-146.
9. Раушанов Е. Ғайша-бибі. — Алматы: Жазушы, 1991. — 232 б.
10. Қосалыұлы С. Күзгі элегия // Жұлдыз. — 1992. — №10. — 84 б.
11. Ешенұлы Т. Вивальди. Мезгіл элегиясы // Қазақ эдебиеті. — 2003. -№4 (2790).-13 6.
12. Раушанов Е. Элегия емес // Жұлдыз. — 1992. — №12. — 42 б.
13. Қаирбеков Ғ. Барып қайту яки емхана элегиясы // Жұлдыз. — 2003. -№8.-3-8 66.
14. Екімыңжылдық дала жыры / Бас ред. Ә. Нысанбаев. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2000. — 752 б.
15. Романов А. Мой материк. — Усть-Каменогорск? 1992. — 88 с.
16. Оразбаев И. Түнніңқөзі. — Алматы: Жалын, 1979. — 88 б.
17. Қадырова Ж. Элегия // Жас қалам. — 2003. — №8(14). — 8-9 бб.
