Языковая политика Казахстана

Языковая политика Казахстана является неотъемлемой частью внутри — и внеш­неполитического курса государства. В политической истории каждой страны в явном или скрытом виде неизменно существует лингвополитическая составляющая, формирующаяся как продукт: а) собственно языковой политики, б) комбинированной языковой политики (например, национально-языковой, культурно-языковой, образовательно-языковой, информационно-языковой и т. д.), где языковой аспект имеет второсте­пенный и подчиненный характер и относится как часть к целому, в) сово­купной политики [1, с. 107]. Даже там, где языковая политика не оформ­ляется в виде законов, актов, государственных программ, концепций, она существует в скрытом, имплицитном виде, т. е. без декларируемых документов, акций и формального воплощения.

В понимании современной социолингвистики языковая политика-это «теория и практика сознательного и целенаправленного определенных субъектов языкового планирования (государственной власти, социаль­ных групп, элиты, международных организаций, партий, классов и др.) на функции языка, ход развития языка; целенаправленное и научное руко­водство функционированием существующих языков, созданием и совер­шенствованием новых языковых средств общения. Языковая политика определяет стратегический курс в развитии языковой ситуации в стране, регулирует осуществляемое языковое планирование (в том числе кор­пусное планирование языков, статусное планирование языков, планиро­вание распространения языков, планирование усвоения языков), закре­пляется в языковом законодательстве и государственных программах развития и поддержки языков» [2, с. 275].

Языковая идеология, языковое планирование и языковая политика в Республике Казахстан тесным и неразрывным образом связаны с лично­стью и деятельностью Первого Президента Н. А. Назарбаева как одного из протагонистов, теоретиков и практиков нового лингвополитического курса, развернувшегося в Казахстане с обретением независимости на рубеже 80-90-х годов XX столетия.

В Казахстане, как и в целом по СССР, языковые противоречия, ско­пившиеся при тоталитарном режиме, начали активно обсуждаться с середины 80-х годов на волне горбачевской перестройки и гласности, что драматическим образом совпало с обострением межэтнических и «язы­ковых» конфликтов. На роль главного фактора этой конфликтогенности объективно выдвинулось очевидное неравноправие языков и соразмер­но этому их носителей. По мнению В. Ю. Михальченко и В. П. Нерозна-ка, «…вполне справедливо признать профессиональную непригодность одноязычных людей, которые работают в сферах, требующих общения с разнонациональным населением… Знание двух языков — это всего лишь языковой минимум в нашем многонациональном сообществе для образованных, культурных людей, какими мы хотим видеть наших со­отечественников» [3, с. 7]. Считая, что «двуязычие в национальных райо­нах должно быть обязательным и симметричным для всех руководящих работников и работников администрации», В. Г. Гак поясняет: «Простой житель Москвы не обязан знать литовский язык, а простой житель Литвы не обязан пользоваться русским языком в своей повседневной жизни. Но любой человек, работающий в общественной сфере, — от Предсе­дателя Верховного Совета республики до служащей почтового отделе­ния -должен в соответствующей мере знать оба языка, чтобы общаться с любым жителем данной области» [3, с. 81-82]. С. В. Смирнов привет­ствовал «как глубоко справедливое» требование ст. 4 уже принятого на тот момент «Закона Эстонской ССР о языке» (18.1.1989 г.): «Для всех руководящих работников, работников органов государственной власти и государственного управления, общественных организаций, правоохра­нительной системы, органов охраны общественного порядка и органов надзора, медицинского персонала, журналистов, работников сферы об­служивания, торговли, связи, аварийно-спасательных служб и других, по долгу службы общающихся с частными лицами, устанавливаются требо­вания в части их владения языками. Владение и пользование эстонским языком, русским и другими языками являются обязательными в преде­лах требований, устанавливаемых в соответствии со ст. 37 данного Зако­на» [3, с. 149-150]. Наконец, А. Н. Баскаков и Т. Б. Крючкова однозначно высказались о том, что «незнание специалистом любой национальности основного национального языка республики или русского языка препят­ствует осуществлению им своей профессиональной деятельности в ре­спублике» [3, с. 169].

Во время жарких общественных и парламентских дискуссий вокруг первой версии Закона о языках (1989 г.) Н. А. Назарбаев принял актив­ное участие в его разработке и продвижении как сторонник взвешенного, центристского и эгалитаристского варианта закона, уравнивавшего пра­ва всех сторон полемики и не допускавшего предоставления привилегий ни одному из языков. В дальнейшем дух и буква данного подхода были сохранены и получили развитие во всех последующих версиях Закона о языках, концепции языковой политики и государственных программ раз­вития и поддержки языков.

Еще в своей инаугурационной речи (29 июня 1989 г.) на посту перво­го секретаря ЦК Компартии Казахстана Н. А. Назарбаев значительное место уделил критическому анализу языковой ситуации в республике. Что касается путей решения проблемы, то, обратив внимание на «осо­бую специфику нашей республики, в которой проживает более сотни на­циональностей и народностей, причем число казахского населения не составляет большинства» и «… в этой связи, учитывая именно политиче­скую сторону дела», Глава государства напомнил о недавнем высказыва­нии Бюро ЦК «за утверждение в Казахстане государственного казахско-русского двуязычия». В то же время он констатировал, что «чаша мнений склоняется в сторону придания статуса государственности языку народа, давшего имя республике». При этом Н. А. Назарбаев не высказал своей явной приверженности ни одному из предлагаемых решений. «Хочется’ лишь подчеркнуть, — пояснил он свою позицию, — что при любом вари­анте, какой бы закон ни был принят, надо будет настойчиво отстаивать принципы добровольности изучения языка и максимального обеспече­ния свободы развития всех без исключения языков. В этом ни у кого не должно быть ни малейшего сомнения» [4].

В докладе «Об организаторской и политической работе партийных ко­митетов республики в условиях углубления перестройки и политической реформы» Н. А. Назарбаев так анонсировал предстоящий политико-правовой период и прокомментировал линию ЦК: «Очень скоро в печати появится проект Закона Казахской ССР о языках, над которым длитель­ное время работала большая группа ученых и специалистов, деятелей культуры республики. Не хочу давать исчерпывающих оценок этому до­кументу — это дело всех казахстанцев, на суд которых он будет вынесен. Отмечу лишь, что правовая концепция проекта существенно отличает­ся от концепций аналогичных законов, принятых в других республиках, именно в сторону усиления ее интернациональной сущности. Главным критерием, которым руководствовались авторы нового Закона, была глубокая мысль о том, что истинное благополучие народа, давшего имя республике, не может быть достигнуто за счет ущемления прав и свобод людей других национальностей.

Реальную защиту языка коренной нации широкая общественность вполне справедливо видит в радикальной мере — законодательном за­креплении за ним статуса государственности. Но, предприняв этот шаг, таким же законодательным путем будет гарантировано и свободное развитие языков всех народов. При этом русский язык как язык межна­ционального общения будет достойно выполнять свои функции, как и прежде, за ним останется роль мощного интеллектуального потенциала каждого народа, каждого человека» [5].

Однако к лету 1989 г. межнациональная напряженность вокруг про­екта Закона достигла апогея, чему способствовал и распад обществен­ного мнения уже не на две, а на пять основных «языковых партий»: 1) за придание статуса государственному языку народа, давшему имя респу­блике; 2) за придание статуса государственного казахскому и русскому языкам; 3) за придание казахскому языку статуса государственного при объявлении русского языка языком межнационального общения в респу­блике; 4) за развитие языков Казахстана без юридического ранжирова­ния их статусов; 5) за утверждение всеобщего государственного двусто­роннего двуязычия и многоязычия.

Упреждая новый виток конфронтации, группа представителей твор­ческой и научной интеллигенции во главе с академиком Ж. М. Абдиль-диным выступила с обращением к жителям республики, в котором го­ворилось: «Подлинная свобода для народа начинается с подлинного расцвета языка, без которого он бессилен выразить свои мысли, чув­ства, свое неповторимое восприятие и ощущение мира. Мы с уважением относимся к традициям разных народов, к их духовным ценностям. Но нас, представителей разных национальностей, особо беспокоит судьба казахского языка — языка народа, давшего имя республике. Ареал его применения постепенно сужается. По данным ученых, активные функ­ции казахский язык несет сегодня лишь в десяти сферах общественной жизни. Нам представляется правомерным путь решения этого вопроса в придании казахскому языку статуса государственного. При этом русский язык как язык межнационального общения будет и в дальнейшем успеш­но продолжать выполнение своей функции, будут успешно развиваться и употребляться языки всех других национальных групп, проживающих в Казахстане. Именно по такому пути возрождения национального языка, расширения сферы его применения пошли сегодня во многих союзных республиках» [6].

Но уже тогда было ясно, что главным «яблоком раздора» в опублико­ванном 22 августа проекте «Закона Казахской ССР о языках» окажется ст. 17. Дело в том, что, явившись аналогом известных к тому времени ст. 4 и 37 проекта «Закона о языке» Эстонской ССР, ст. 12 проекта Закона Молдавской ССР «О функционировании языков на территории Молдав­ской ССР», ст. 8 проекта «Закона о языках» Узбекской ССР, ст. 6 проекта

«Закона Латвийской ССР о языках», ст. 7 проекта «Закона Таджикской ССР о языке» и т. п., — ст. 17 «Закона Казахской ССР о языках» гласила: «Руководители и работники органов государственной власти и управ­ления, предприятий, учреждений и организаций (правоохранительные органы, органы социального обеспечения, учреждения народного обра­зования, культуры и здравоохранения, предприятия торговли, бытового обслуживания, связи, транспорта, коммунального хозяйства, средства массовой коммуникации и информации), в обязанности которых входит систематическое общение с гражданами различных национальностей, должны знать государственный язык и язык межнационального общения, а в местах компактного проживания других народностей и национальных групп — и их языки в объеме, необходимом для выполнения служебных функций» [7].

Противники статьи 17 направили огонь своей критики на категорию долженствования, помещенную в семантический центр формулировки. Многие оппоненты усмотрели в ней угрозу «взрывоопасное™», потенци­альные «запреты на профессии», сигналы «собирать чемоданы», почву для националистических (проказахских) «перегибов» в кадровой поли­тике на местах и т. п., в чем наглядно проявились гражданские страхи недвуязычного (преимущественно славянского) населения, его неготов­ность воспринять практику паритетного двуязычия.

Этот дух конформизма и обструкции разделяло и большинство де­путатов Верховного Совета Казахской ССР, из-за чего принятие Зако­на на внеочередной сессии Верховного Совета республики в сентябре 1989 г. оказалось под угрозой срыва. Много лет спустя академик С. Сар-таев так вспоминал об этом: «…Чаша весов уже практически склонялась к тому, чтобы отвергнуть этот закон. Ситуацию решительно и смело спас Нурсултан Абишевич, который сидел в Президиуме Верховного Совета. Он встал со своего места, вышел на трибуну и сказал: «Кого вы хотите поставить на колени? Тот народ, который принял десятки депортирован­ных народов, тот народ, на территории которого были созданы десятки АЛЖИРов и КарЛАГов, атомных и бактериологических полигонов? По­чему вы сегодня не хотите помочь ему возродить свой родной язык? По­могите этому народу возродить свой родной язык!». После выступления Нурсултана Абишевича, несмотря на позицию Москвы, депутаты под­держали этот законопроект. Я считаю, что в условиях того времени, ког­да существовал еще Советский Союз, это был смелый поступок- посту­пок, о котором должен знать народ. Потому что ни один человек из числа государственных деятелей еще не осмеливался говорить о таких вещах. Все жили с оглядкой — что подумают наверху, что скажут, не снимут ли.

И я должен сказать, что только благодаря поддержке Нурсултана Абише-вича мы приняли этот Закон». Решающие коррективы по проекту Закона в целом и по ст. 17 в част­ности также пришлось внести Н. А. Назарбаеву. «Принудительный тон ст. 17 необходимо исключить, — предложил Н. А. Назарбаев, — зато смысл оставить тем же». Окончательная редакция, теперь уже статьи 16, про­возглашала: «Работники <…> обеспечивают прием граждан и беседу с ними на языке обращения, а по мере создания соответствующих усло­вий овладевают казахским и русским языками, а в местах компактного проживания других национальных групп — и их языками в объеме, не­обходимом для выполнения служебных функций <…>». [9]. Финал статьи по сути повторил мнение Н. А. Назарбаева, высказанное незадолго до этого в интервью «Известиям»: «Я считаю, что каждый человек должен оскорбиться от сознания того, что должность ему предоставляют лишь в силу принадлежности к той или иной нации, как инвалиду в трамвае. Убежден, что важнейшим критерием может быть лишь степень подготов­ленности человека, его квалификация, его политические и человеческие качества» [10].

На этом повестка трудной «лингвистической» сессии была исчерпана, хотя большая работа по регулированию сложных межэтнических отно­шений и радикальному преобразованию языковой жизни общества была еще впереди. Как вспоминал о том периоде Н. А. Назарбаев: «Политики тех лет как заклинания повторяли затертые штампы типа «дружба на­родов не пострадала», «советский интернационализм выдержал испы­тание на прочность». Но людям было ясно, что дружба дала трещину: в отношениях между представителями разных национальностей появи­лась напряженность, стала проявляться тенденция к взаимной обособ­ленности. Все это усугублялось неуклюжими действиями партийных и государственных органов, которые в лучших традициях бюрократизма вместо практической и целенаправленной работы стали составлять бес­конечные «планы мероприятий», не подкрепленные ни материально, ни организационно <…>. И только с обретением независимости в нашей стране начался духовный ренессанс, основанный на подлинном возрож­дении языка, обычаев и традиций казахского народа. С притеснениями оскорбленного и униженного тоталитарным режимом народа, как, впро­чем, и других населяющих Казахстан народов, было покончено. Верю, что навсегда» [11].

Языковая политика, проводимая в Казахстане, очень рано снискала поддержку большинства граждан страны и признание со стороны миро­вого сообщества: прежде всего партнеров по СНГ, государств ближнего и дальнего зарубежья, стран-членов ООН и авторитетных международных организаций. Сегодня ведущие мировые языковеды дефинируют языко­вую политику в Казахстане как «концентрированное выражение отноше­ния государства к вопросам языкового существования», характеризуют как «серию успешных экспериментов», относят ее к политике «ренес-сансного типа» [12, с. 11] и в целом квалифицируют как «централизован­ную (поскольку она проводится государством и предусматривает систе­му обязательных мероприятий), перспективную (так как она направлена на изменение существующей языковой ситуации, демократическую (по­скольку она учитывает интересы широких масс), интернациональную (ибо основными стратегическими направлениями избраны развитие ка­захского языка, русского языка и языков всех других этнических групп), конструктивную (ибо она направлена на расширение функций языка, сфер применения, социально-коммуникативной роли и витальности ка­захского языка, поддержание развития и функционирования русского языка, а также других языков страны)» [12, с. 276-277].

Такая оценка лингвистов подчеркивает выдающуюся роль Н. А. На­зарбаева как основателя и Первого Президента Республики Казахстан, общепризнанного национального лидера, крупного ученого, умелого реформатора, многоопытного менеджера, теоретика и практика госу­дарственного строительства. Уместность и правота данного подхода подтверждается целым рядом фактических обстоятельств. Во-первых, в соответствии с Конституцией и реальной исторической практикой президентской формы правления в стране, ныне плавно трансформи­рующейся в президентско-парламентскую, Президент Н. А. Назарбаев является выразителем коллективной политической воли народа Казах­стана, в силу чего на него возложена обязанность, кроме прочего, кон­цептуально вынашивать и формулировать принципы и нормы языкового обустройства государства. Во-вторых, еще с начала языковых дискуссий середины 80-х годов и до настоящего времени Н. А. Назарбаев успешно играет роль главного «арбитра», улаживающего время от времени разго­рающиеся споры и неизменно направляющего лингвистические дискус­сии в рамки законности, взаимоуважения и цивилизованной полемики. В-третьих, санкционируя и инициируя изменения, дополнения и поправ­ки в Конституцию и законодательство, касающиеся языковых вопросов, Н. А. Назарбаев с опорой на разработки и рекомендации ученых вы­ступает главным «проектантом» всех новшеств и усовершенствований общественно-языкового быта граждан и несет в этом первоочередную этическую, политическую и историческую ответственность. В-четвертых, излагая, разъясняя и комментируя суть языковой политики независимого Казахстана в многочисленных и самых различных аудиториях, Н. А. Назарбаев выполняет миссию ее первого и основного пропагандиста. В-пятых, как полноправный гражданин РК, имея конституционное право на свободу слова и убеждений, Н. А. Назарбаев реализует его, выражая свои собственные, личные и субъективные мнения, наблюдения, суждения, оценки, точки зрения и мировоззренческие позиции по тем или иным вопросам языкового развития.

Литература
1. Хасенов Е. А. Социолингвистические проблемы урбанизации. Алматы: Қазақстан, 2002. 256 с.
2. Сулейменова Э. Д., Шаймерденова Н. Ж., Смагулова Ж. С, Аканова Д. X. Словарь социолингвистическихтерминов/ Отв. ред. Э. Д. Сулейменова. Алматы: Қазақ университеті, 2007. 330 с.
3. Национально-языковые отношения в СССР: Состояние и перспективы. М.: Наука, 1989. 224 с.
4. Умножать интеллектуальный вклад в перестройку. (Встреча в ЦК Компартии Казахстана) // Казахстанская правда. 1989, 29 июня.
5. Личный архив Президента РК. ОП. 3. Д. 40. Л. 33.
6. Приумножать потенциал перестройки // Казахстанская правда. 1989, 12 июля.
7. Закон Казахской ССР о языках (проект) // Казахстанская правда. 1989, 22августа.
8. Сартаев С. Мы создали фундаментальные основы нашего суверенного государства // Мирас. 2007, № 4. С. 53.
9. Закон Казахской ССР «О языках в Казахской ССР». Алма-Ата, 1989. С. 22-23.
10. Газета «Известия». 1989, 26 августа.
11. Назарбаев Н. А. Хранить память, крепить согласие. Размышления Президента Республики Казахстан о прошедшем Годе общественного согласия и памяти жертв политических репрессий // Огни Алатау. 1998, 22 января, с. 6.
12. Сулейменова Э. Д., Смагулова Ж. С. Языковая ситуация и языковое планирование в Казахстане / Под общ. ред. Э. Д. Сулейменовой. Алматы: Қазақ университеті, 2005. 344 с.

+1

0